Особенно,... 
28 
Я удивленно приподняла брови:
– В отца?
– Нет, конечно, - грустно рассмеялась Мина, – если бы… Я была уже взрослая и понимала, что происходит что-то плохое. Она стала другой, нервной, вспыльчивой. Пропадала целыми днями, ругалась с папой. В нашем доме поселилось горе. Младшие сестры плакали, отец был в отчаянье. Я бы никогда не узнала, нo однажды увидела маму с ее возлюбленным в парке, на окраине города. Я спряталась за деревом и жадно наблюдала за их объятиями и поцелуями. Вдруг мама со стоном согнулась в поясе, словно ее резко ударили в живот. Я испугалась. Она плакала и стонала: «Больно»…
– А как же мужчина? - осторожно полюбопытствовала я.
– Не знаю… – пожала плечами девушка, – с ним было все в порядке. Может, он был свободен на тот момент или вдовец…
Мина замолчала надолго. Я смотрела на миленькое смуглое лицо и не знала, что сказать.
– В общем, из маминой любви ничего не вышло. Трудно любить , если при каждом поцелуе тебя скручивает боль. Через несколько месяцев они с папой опять стали разговаривать, иногда обниматься… Но тепла в нашей семье уже не было. И как только мне исполнилось восемнадцать, я пошла в Храм выбирать новое место жительства…
– Да, – произнесла я отрешенно, переваривая услышанное, – похоже на тюрьму.
А сама подумала: мало того, что насильно женят,так ещё и разводов нет. И как я могла мой мир променять на это убожество? Что меня ждет дальше?
– Α что такое тюрьма? – тут же поинтересовалась Мина.
Я непроизвольно напряглась.
– У вас иногда запирают животных в клетках? – мучительно пыталась выкрутиться я. – Скот или домашних животных?
– Да… – недоуменно ответила оңа.
– Так вот, эти клетки и называют тюрьмой. Если запереть человека в комнату насильно и не выпускать оттуда,то… – я развела руками.
Мина с ужасом на меня глядела.
– Где ты росла? – прошептала она. – У вас что, запирали насильно людей?
– Нет,конечно, - напряженно рассмеялась я, – только животных… Но если теоретически перенести это на людей…
– Молчи! – воскликнула Мина. – Я даже думать об этом не хочу! Какой ужас! Давай больше не будем об этом говорить… Расскажи лучше о своем муже. Что он за человек. Я видела Гора всего один раз и то мельком. Он вроде рисователь? И много домов он украсил?
Я, смеясь, рассказывала о том единственном дне,который провела вместе с мужем, а в голове крутилась назойливая мысль: «Запереть мужчину и женщину в брак навечно, это значит нормально, а посадить человека в клетку – кошмар и ужас!» Двойные стандарты.
***
Солнце стояло в зените, когда я вошла в Храм города Турис. Пришло время самостоятельно строить свою жизнь, пришло время выбирать профессию.
– Управляющий, - раздался механический голос сверху.
Руку опять кольнуло, вычерчивая новый завиток в штрих-коде. Я растерянно моргала. Какой еще управляющий? Чем? Над кем?
Я никогда в своей жизни ничем не управляла. Наоборот – бежала от ответственности, как от огня.
Медленно переставляя ноги, вышла из Храма. Χочешь не хочешь, выбор сделан, нужнo идти в распрėделительную гильдию за работой. Слабо что соображая, ориентируясь по сияющим указателям, я побрела по улице.
Удивительно, но в гильдии работали люди. Я уж думала, что мне придется сесть в какое-то кресло с нимбом над головой,и оно само скажет, куда идти… Но нет – унылого вида служащий ткнул мне в руку странного вида жетон с номером и буркнул :
– В конце коридора.
В тупике располагались маячки, похожие на тот, что встретил меня на перроне. Как только я активирoвала свой, маяк взлетел, радостно зажужжал и пропиликал: «Следуй за мной».
Маячок привел меня в небольшую гостиницу «Короткий день». Странное название, но потом, спустя время, я нашла ему объяснение. В городе были ещё «Длинный день» и «Постоянная жизнь» или как-то в этом роде (если я правильно перевела). То есть, я буду работать в мини постоялом дворе, где останавливаются на один-два дня приезжие.
После того, как я показала жетон хозяину гостиницы, митру Горецу, он окинул меня скептическим взглядом, пробубнил что-то нелестное насчет распределяющих гильдий, нехотя кивнул и отправил в кабинет, знакомиться с делами. Просидев до ночи за учетными книгами, с трудом разобрав бумаги и корявые записки митра, я прозрела.
28 
