22 
— Мы не допустим, чтобы тебя выселили, moy ángel.
Лучше всего растянуть пятый этап на несколько свиданий, так что, сделав нужные намёки, я сменила тему. — Что ты имел в виду, когда сказал, что с трудом читаешь других?
— К этому у меня нет никаких способностей. У меня нет проблем ни с математикой, ни с другими научными дисциплинами, но люди постоянно меня обманывают.
Это признание меня растрогало. Любые признаки уязвимости делали этого неправдоподобного мужчину более понятным — в конце концов, он тоже смертный, однако не стоит всем рассказывать такие вещи, иначе его просто обдерут, как липку.
Кто-то вроде меня. Укол вины был похож на удар исподтишка. — Как ты понимаешь, кому можно верить?
Его глаза померкли. — В конце концов, это всегда выясняется, правда?
Ух ты, стало быть, не только я знаю, что такое обманутое доверие. И этот человек до сих пор страдает от последствий.
Такой поступок совершил кто-то из бывших друзей? Или родственников? Или любимая девушка?
При мысли о том, что над ним могла поглумиться какая-то женщина, я почувствовала такую ревность, что мне стало даже как-то не по себе. Нельзя испытывать к нему никаких чувств.
Что он будет делать, если узнает, кто я на самом деле? Рано или поздно их служба безопасности что-нибудь раскопает.
А я уже сейчас предавала Дмитрия. — Звучит так, будто тебе в жизни уже ставили подножки.
Он смотрел в окно. — Довольно рано в жизни.
— Человек, с которым у тебя были отношения?
Он пожал плечами.
На нас словно пелена опустилась. — Дмитрий? — К его щеке я прижала ладонь, отчего его веки сразу отяжелели.
Он прильнул к моей руке, и у меня сердце сжалось. Ему действительно нужен был этот жест поддержки.
До меня вдруг дошло. Ему не просто поставили в жизни подножку, его жестоко предали. Внезапно я ощутила желание защитить этого человека, и это чувство застало меня врасплох. Раньше я испытывала подобное только к членам своей семьи.
«До самой смерти» — такой у нас был девиз, потому что наша преданность друг к другу длилась вечно.
Дмитрий явно заново переживал какую-то боль из прошлого, а я хотела, чтобы он оставался со мной здесь и сейчас. — Ну, ладно, здоровяк. — Костяшками пальцев я провела по его напряжённой линии подбородка. — Готов узнать, как я получила своё прозвище?
Его глаза зажглись интересом. — Да. Потому что никакого смысла в нём нет. — Этот человек явно любил, чтобы всё вокруг имело смысл.
— В детстве меня просто завораживали пороки. Погремушки над колыбелькой вызывали у меня только слёзы, зато звук тасуемой колоды и щёлканье игральных фишек успокаивали. Я смеялась и хлопала в ладоши, если при мне открывали шампанское. И набрасывалась на других детей с поцелуями. На всех и каждого. — Я улыбнулась. — Такой я была непостоянной.
— Я могу слушать, как ты говоришь о себе так долго, как… — Он осёкся. — Неисчислимое количество времени.
Такой комплимент заставил меня улыбнуться. Настоящий компьютерщик.
— Я хочу продолжить то, что у нас сейчас, Виктория. Имей в виду. Я получу это.
Я что, кажусь ему настолько доступной? Или он мыслит, как типичный мужчина в Вегасе?
— Люди много чего придумывают про официанток, Дмитрий. Я не продаюсь, знаешь ли.
— Я знаю. Иначе уже купил бы тебя.
Я усмехнулась, полагая, что он шутит, но он лишь внимательно на меня смотрел. Слишком внимательно! Я решила ему подыграть. — Чтобы бы ты сделал, если бы я принадлежала тебе? — Я ласково погладила его подбородок. — Побрился бы?
Он покачал головой. — Я бы освободил тебя, Виктория. А потом бы купил для тебя весь этот чёртов мир.
Моя улыбка померкла, уступив место чутью афериста. — Дмитрий, ты… сумасшедший?
Его грудь не двигалась, поскольку он затаил дыхание. Не сводя с меня глаз, он медленно кивнул.
Да уж, у этой семейки были свои секреты. Интересно, насколько он сумасшедший? Миллиардер-эксцентрик? Или «я собираю коллекцию трофеев из женских ушей»?
Нет, чутьё мне подсказывало, что он не из тех мужчин, которые обижают женщин, если не принимать во внимание порку. Но я спросила на всякий случай: — Ты причинял кому-нибудь боль?
Он выдохнул, и этот тёплый воздух коснулся моего уха. — Только не женщинам и не тем, кто слабее меня.
Не лжёт. Я подозревала, что проблемы Дмитрия внутреннего характера; ему причинили боль, и я не знала, что сказать.
22 
