Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

-Отвали от него! Какого хр*на вам надо.

Аня окончательно пришла в себя и сказала:

-Маркус вызови полицию, этот ублюдок ударил ее и...

-Не надо никакой полиции, мы сами разберемся, какого черта вам надо, что, своих проблем нет?!-вскричала девушка, обнимая насильника и поглаживая его по лицу.

Аня ошарашенно смотрела на нее, не понимая. Маркус подошел и приобняв ее за плечи, стал уводить, но она не могла уйти.

-Ведь он же опять изобьет тебя , ты что совсем?-шепотом спросила она у плачущей девушки.

Та скривилась и сглотнув слезы, процедила:

-Тебе-то какое вообще дело?! Что ты можешь в этом понимать, я не собираюсь быть матерью одиночкой!

Аня побледнела, но уверенно сказала:

-Лучше быть матерью-одиночкой, чем рядом с такой скотиной! Уж поверь мне, я знаю.

Развернувшись, она взглянула на перекосившееся от боли лицо Маркуса и направилась к машине. Через некоторое время он присоединился к ней, и они молча поехали домой.

Аня смотрела на проплывающий мимо город, в груди нарастал ком, было так плохо и горько, что хотелось волком выть. Подбородок дрожал от сдерживаемых слез. Почему-то хотелось вернуться и взять свои слова обратно. Хотя она не соврала, сказав их. Просто Аня знала, что это было слишком жестоко, даже подло в какой-то степени. Хотелось повернуться к Маркусу, сжать его в объятиях и просить прощение. Ее затрясло и она, больше не сдерживаясь, зарыдала. Маркус резко затормозил и обжег ее взглядом полным боли.

-Жалеешь, что потратила столько лет на такую скотину, как я?- сдавленно спросил он, сжимая губы, стараясь не выдать своих эмоций.

Аня замотала головой, потому что рыдания не позволяли выговорить ни слова. А он меж тем продолжил, голосом полным горечи.

-Смысл ведь не в том, какой я, Эни, и что я делал. Ты мстишь мне лишь за то, что любила меня, сколько бы боли я тебе не причинял. Я знаю это, и мне... мне невыносимо больно, я жалею, каждую минуту, каждую гребаную секунду я жалею, что причинил тебе столько страданий. Я готов хоть всю жизнь ползать у тебя в ногах, лишь бы только ты простила. Я.... люблю тебя, Эни.

Ее трясло, как в лихорадке, каждое его слово рвало ее на части, хлестало, словно кнутом по старым ранам, вызывая удушье, яростную боль и истерику.

-Это пройдет, Маркус.-прошептала она.

Он отрицательно замотал головой и сказал ;

-Никогда это не пройдет, Эни, как бы ты не хотела, как бы не хотел я. Я знаю, что во многом виноват и...

-Нельзя сначала убить, а потом шептать, что не нарочно, всё время предавать, а потом молить о прощении и трусливо убегать, когда ты особенно нужен! – грубо оборвала она его, от чего он весь напрягся и застыл. Но Аня преодолела в себе сожаление и добила его, тихо добавив, - Знаешь, Маркус, ты –самое лучшее, что было в моей жизни, но главное, что самое худшее - это тоже ты!

 » Глава 9

"Он потом обязательно спросит, 

От моих выкрутасов устав: 

- Ну куда тебя, дуру, заносит? 

- Знаю, дура. Ты сотни раз прав. 

- Да откуда ж взялась ты такая - 

разъедаешь всю душу, как тля?! 

- Школа жизни. Медаль золотая. 

И отличные учителя..."

просторы интернета.

От Ким Войт я мчался, как угорелый, а в голове набатом било: «Идиот!». Сожаление накрывало с головой. Черт бы побрал мой бешеный

темперамент! Когда Анна влетела в кабинет, я просто остолбенел. Я был в шоке, да и до сих пор в нем пребываю, наверно. Я согласен, что

заслужил порицание. С моей стороны было большой глупостью отдать вещи Мэтта, но я не мог на них смотреть, я думал, что так будет

легче, я хотел предотвратить истерику, которая наверняка последовала бы , если бы Анна вошла в его комнату. Я просто хотел, чтобы она хоть немного успокоилась. Но как говорится - благими намерениями выстлана дорога в ад.

Ярость на ее выпад вскипела во мне моментально. Анне всегда удавалось раздуть пламя одной искрой. Хотя сейчас я бы стерпел от нее что угодно, если бы я был один, но позволить ей выносить наши проблемы на всеобщее обозрение, не мог. Дело не в том, что гордость у меня сыграла или мне нужно было показать кто у нас в доме главный, в этом плане мы давно все решили. Да и вопросы равноправия - просто глупости неуверенных в себе мужчин и женщин. Женщина никогда не встанет во главе семьи и не должна по определению. Её место рядом. Ни выше, ни ниже, ни впереди, ни позади, а рядом. Чтобы в нужный момент она могла поддержать или отойти в сторону и не мешать. Она - спутница, а не центр вселенной, черт ее подери! В тот момент, когда Анна обрушила на меня свое негодование и гнев, я тоже взорвался, слишком много всего навалилось. Силы были на исходе, я устал делать вид, что я сильный, мне было невыносимо наблюдать, как моя жена отравляет и без того стоящую поперек горла жизнь. После поминального обеда мы даже не перекинулись и парой слов. Я хотел о многом поговорить, но Анна всегда была не в себе. Поначалу я думал, что это последствия операции, но наш доктор уверил меня, что подобного состояния в ее случае быть не может. Его заверения напугали меня еще сильнее, а когда я понял, что причина кроется в том, что Анна просто накачивается алкоголем и снотворным, то мне до зуда в руках хотелось свернуть ей шею, но я опять же усмирил свой гнев и решил не раздувать скандал. Психиатры советовали дать ей время, чтобы понять, осознать и принять смерть сына. Я все это конечно же понимал и старался, как мог, не давить на нее, но смотреть, как жена губит себя и уходит от реальности, было выше моих сил. У нас подрастала маленькая крошка, которой нужна была мать, но я жертвовал благополучием дочери, только бы Анне было легче. И все же, иногда мне хотелось встряхнуть ее, наорать, нахлестать по щекам, чтобы взяла себя в руки, чтобы жила. Потому что нельзя так любить сына, делая при этом дочь сиротой. Но скрипя зубами, мне оставалось только терпеть и ждать. И вот, дождался. Я никогда не думал, что у моей жены такие острые коготки. Пока она не выпустила их наружу, да еще как! Ну ладно я, но этой девчонке-то в честь чего прилетело? Я даже не замечал, что там на ней надето, пока Эни не съязвила по этому поводу. Видимо, ревность - это какой-то будильник, пробуждающий в любой женщине стерву. Честно, хотелось рассмеяться, сгрести свою мегеру в объятия и шептать, что она такая дурочка у меня, потому что когда находишь свое, на другое даже смотреть не хочется. Как бы у нас с ней не складывалось, но я принадлежу лишь ей, наши ссоры, наше охлаждение и взаимные упреки - это лишь облака на небе нашей любви. Довольно поэтично для меня сказано, но рядом с Анной мне всегда хотелось быть лучше, чем я есть, только вот получалось всегда наоборот, рядом с ней открывались мои самые темные и грязные стороны. С ней я возносился на невероятную высоту. С ней же падал так низко и мерзко, что впору было сдохнуть от раскаянья и сожалений.