11 
Шок и стыд овладели девушкой, и она в ужасе соскочила с его коленей, пылая румянцем и зажмурившись. Что она наделала? Что она наделала… Открыв глаза, она заметила другую машину, припарковавшуюся неподалеку.
– О господи, там другая машина! Нас видели! – ахнула она.
Но Данте и бровью не повел.
– Это мои телохранители, не стоит беспокоиться.
– Телохранители? – в еще большем шоке воскликнула она.
– Я никуда без них не езжу. Банк на этом настаивает, – непринужденно заявил Данте.
Прикусив губу, Топси застегнула ремень. «Я шлюха», – сказала она себе. Тело все еще звенело предательским удовольствием, пораженное чувствами, которые вызвал у нее Данте. Но его подход заставил Топси чувствовать себя неопытной девственницей настолько не в своей тарелке, что она даже посмотреть на него не могла. И конечно, она не сможет смотреть в глаза его телохранителям – они ведь тоже люди и тоже сплетничают. Именно поэтому Михаилу пришлось перевести ее телохранителя Влада на другие задачи, когда он решил, что они слишком «сдружились». До этого Влад рассказывал ей веселые истории из своего опыта, а после Михаил много месяцев дразнил ее роковой женщиной. Однако между ней и Владом ничего не было. Если бы она могла сказать то же про Данте Леонетти!
Глава 3
Данте наблюдал, как Топси сбегает по ступенькам замка навстречу Гаэтано, подъехавшему на своем «порше». Она выглядела невероятно юной и хорошенькой в платье цвета фуксии и на невероятно высоких каблуках, подчеркивавших точеные ножки. Данте стиснул зубы, втягивая воздух. Какая ерунда. Она должна была отменить свидание. От одной мысли, что Гаэтано может ее коснуться, тело Данте сводило напряжением. Однако он не был собственником и часто являлся не единственным любовником своих женщин – это позволяло ему сохранять свою свободу. Может, дело в том, что он еще не уложил ее в постель?
– Это Гаэтано приехал за Топси? – спросила его мать со своего места за обеденным столом, рядом с Витторе. – Надеюсь, он будет хорошо себя вести, не как тот мальчик, Сиккарди.
– Сиккарди? Бруно Сиккарди? – Данте вспомнил одного из их соседей, молодого и красивого плейбоя, известного своей несдержанностью. – Она и с ним встречалась? Проклятье, она времени не теряет!
– Почему бы и нет? – поинтересовалась София. – Она все дни проводит взаперти в нашем обществе, а мы уже старые и неинтересные.
– Говори за себя, – пошутил Витторе. – Я считаю себя таким же интересным, как Сиккарди!
– Что у них произошло? – спросил Данте.
– О, ей пришлось отбиваться – она сказала, что у него рук больше, чем у осьминога, но на этом все и закончилось, – жизнерадостно сообщила София. – Топси просто так не возьмешь.
Но Данте она не прогнала. С облегчением он вспомнил произошедшее, пытаясь подавить раздражение из-за того, что Топси не отменила свидание. Он не привык иметь дело с женщиной, которая не выпрыгивала из кожи, лишь бы угодить всем его желаниям и ожиданиям, но ему это и не нравилось; Данте был уверен, что скоро Топси сменит поведение.
Топси ощущала всю неловкость внимания семьи Гаэтано к их столику. Она уже познакомилась с его мамой, его папой, одной сестрой и двумя младшими братьями – деревенский ресторан содержала вся семья, и каждый с надеждой и радостью наблюдал за тем, как Гаэтано ужинает в компании дамы. Он уже поделился с ней всеми болезненными подробностями того, как его невеста, которую он любил с детства, уехала учиться за границу и влюбилась в другого мужчину, оставив Гаэтано в наполовину построенном супружеском доме.
– Ваша живость напоминает мне… ее, – сказал Гаэтано, явно считая это комплиментом.
Топси посоветовала ему искать женщину, ничуть не похожую на его сбежавшую невесту. Оба быстро успели понять, что ничего, кроме дружбы, у них не получится, и Топси не стоило испытывать чувство вины за отсутствие романтической искры.
– Данте проявлял… эм… внимание, – с усмешкой заметил Гаэтано, – когда привозил вас в дом.
Топси покраснела:
– У нас с ним нет ничего общего.
– Вы думаете о его богатстве и титуле, – задумчиво сказал Гаэтано. – Но не стоит считать, что Данте все давалось легко.
– Разве нет? – спросила Топси, не в силах сдержать любопытство.
Гаэтано поморщился:
– Однажды, когда ему было шестнадцать, мой отец нашел его лежащим у обочины. Его сильно избили – сломали нос, ребра, все пальцы на одной руке. Он не сказал ни моему отцу, ни полиции, кто это сделал. – Гаэтано замялся. – Мои родители всегда считали, что это был его отец, Альдо. У старого графа был отвратительный характер.
11 
