37 
— Конечно. — Он легко коснулся губами ее щеки.
Разочарованная, Мэйзи пыталась найти оправдание его холодности. Ее губы были накрашены, и к тому же он, наверное, не хотел пахнуть женскими духами.
— Ты такой красивый, — сказала она, коснувшись его пиджака.
— Это должен говорить я, — ответил Алексей, чуть отодвигаясь.
Но он этого не сказал. Он сказал — «преобразилась».
— Я нервничаю, — не подумав, выпалила она.
— Не надо. Они такие же люди, как и все остальные.
— Они — твои друзья.
— Нет, Мэйзи, они — по большей части всего лишь толпа. Тебе будет весело. Только, пожалуйста, постарайся не говорить о проблеме с Костей. Люди, конечно, будут интересоваться, но это не их дело.
«Проблема с Костей?»
— Ты о чем?
Алексей поднял запонку с пола.
— Просто не говори, что ты — его няня. — Он быстро и натянуто улыбнулся ей, будто желая смягчить свои слова.
— Нет, — спокойно ответила Мэйзи. — Я не буду об этом говорить. Это было бы унизительно, если учесть мою нынешнюю ситуацию.
— Давай не будем спорить, душка. — Алексей улыбался, но его взгляд оставался жестким. — Скоро начнется праздник.
— Я и не спорю. — Мэйзи посмотрела на его руки — он пытался застегнуть запонку — и машинально забрала ее у него, молча пристегнув к манжете. Она погладила его запястье и почувствовала, как у него перехватило дыхание. Это придало ей уверенности. Она взяла его за руку и поднесла его ладонь к своим губам — и тут же поняла, почему у Алексея не получалось застегнуть запонку — у него дрожали руки.
Еще вчера она спросила бы почему, но сегодня она улыбнулась ему своей самой обольстительной улыбкой.
— Никто не заметит помаду у тебя на руке. А если заметят, скажи, что это просто свидетельство нежных чувств твоей любовницы.
Он не стал ее поправлять.
Глава 10
Подъезжая к яхте, Мэйзи думала, что она одета слишком празднично, но, оказавшись среди роскоши и элегантно одетых гостей, она порадовалась, что ее так нарядили. Женщины выглядели умопомрачительно, а все мужчины были сдержанны и хладнокровны. Типаж был узнаваем — уже несколько недель она жила с представителем этой породы мужчин.
Когда она вышла на палубу, держа Алексея под руку, ей отчаянно не хотелось отпускать его, но она понимала, что любое проявление уязвимости с ее стороны приближает их отношения к концу. И ей не хотелось, чтобы это произошло сейчас, перед всеми этими людьми.
Вдруг Алексей отпустил ее руку, быстро зашагал вперед и крепко обнял шедшего ему навстречу мужчину, а потом поздоровался с другим — таким же импозантным, как он сам. Спутницы этих мужчин, сверкая улыбками, расцеловали его на европейский манер.
Мэйзи была поражена тем, насколько искренне обрадовался Алексей. Они все одновременно говорили по-русски. Шли минуты, и она чувствовала себя лишней, хотя все бросали на нее взгляды.
— Здравствуйте, — отрывисто сказала она, обращаясь к женщине, стоявшей ближе всего к ней. — Я — Мэйзи.
— Светлана, — представилась девушка, лучезарно улыбаясь ей, а затем бросая взгляд на Алексея.
— Мэйзи, это — Валерий и Инна Абрамовы, Степан и Светлана Ливен. Мэйзи Эдмондс.
— Алексей ничего не говорил нам о вас, — заметил Степан, с любопытством глядя на Алексея.
— Что ж, теперь у нас есть возможность познакомиться, — сказала брюнетка Инна, подмигивая Мэйзи.
Это немного успокоило ее.
— Какое у вас красивое платье, — присоединилась к разговору Светлана. — Кто дизайнер?
— Я не знаю, — ответила Мэйзи, нервно взглянув на Алексея. — Простите.
Мэйзи чувствовала себя полной дурой. Но пока дамы болтали о дизайнерах, мужчины ободряюще улыбались ей.
И все же она чувствовала себя еще более одинокой, видя, насколько эти мужчины влюблены в своих жен. Степан постоянно обнимал Светлану, которая краснела и хихикала. Инна была сдержаннее, но общалась со своим мужем Валерием вполне непринужденно. Между этими двумя парами и Мэйзи с Алексеем была пропасть.
Через полчаса Инна удалилась, чтобы позвонить своим детям, а Алексей повел Мэйзи дальше. Эти четверо явно были друзьями Алексея — именно они собирались ночевать на вилле. Остальные же были просто толпой, но и с ними нужно было поговорить, поэтому Мэйзи послушно пошла вслед за Алексеем. Каждый раз, когда он улыбался ей или касался ее, он делал это для публики.
37 
