Особенно,... 
71 
К ее досаде, в комнату вошла румяная и полногрудая Тэсс.
— Доброе утро, миледи! Я принесла вам еду. — Она кивнула на поднос, который держала в руках. — А еще вы должны решить, будете мыться или нет. Надо вымыть вам голову, чтобы волосы высохли на солнце…
— На солнце? — оживилась Женевьева.
— Да, миледи, пока вы будете гулять…
— Гулять? — Она чуть не спрыгнула с постели, но вовремя вспомнила, что неодета. — Тэсс, где же мне гулять? — Сердце ее затрепетало. Гулять… неужели он решил отпустить ее? Или куда-нибудь отослать?
— Да, да, миледи. Леди Эдвина сказала, что вы можете выйти с ней на час и что вы наверняка стосковались по солнцу и свежему воздуху. Вот… — Тэсс прошлась по комнате, глядя, куда бы поставить поднос. Женевьева удивленно нахмурилась, озадаченная неожиданно дарованной свободой. Тэсс взглянула на нее. — Так я прикажу принести воды?
Не успела Женевьева ответить, как в дверь вновь постучали, и этот стук отозвался в ее висках. А это еще кто? Прежде спальня напоминала келью отшельника, а теперь — оживленный лондонский перекресток.
— Кто там? — спросила Женевьева. В комнату вошел юный Роже де Трейн, тот самый воин, который выказал ей сочувствие во время долгой поездки из Лондона в Иденби. За ним в коридоре виднелось еще несколько мужчин. Они болтали и пересмеивались, пока не увидели, что Женевьева в постели. Она залилась краской. Роже застыл, не сводя с нее широко открытых глаз.
— Что здесь происходит? — послышался новый голос, и в комнату вошел Джон. Заметив лежащую Женевьеву, он тоже остановился в дверях, но вскоре овладел собой и похлопал Роже по плечу. — Поставь, поставь его на пол!
Только тут Женевьева увидела в руках Роже большой ящик.
— Это от Тристана, — объяснил Джон. — Роже, отнеси его в угол и ступай!
Роже повиновался, но перед тем, как уйти, отвесил Женевьеве низкий и галантный поклон.
— Миледи, я счастлив видеть вас.
— Спасибо, Роже, — пробормотала она.
— Роже, Тристан скоро вернется, — предупредил Джон. Роже еще раз поклонился Женевьеве и поспешно ушел. Она посмотрела ему вслед. Неужели Тристан такое чудовище, что его боятся даже воины?
Джон стоял в дверях, и она обратилась к нему:
— Что происходит? В чем дело? Тэсс сказала, что…
— Этот ящик — подарок Тристана. Действительно подарок: мы привезли его с собой, а не нашли здесь, в Иденби. А через час мы с Эдвиной зайдем за вами. Успеете собраться?
— Чтобы выйти отсюда? — Женевьева рассмеялась. — Джон, мне понадобится не больше пяти минут!
— У вас есть час, миледи, — усмехнулся он и закрыл за собой дверь.
— О, миледи! Он преподносит вам подарки! — мечтательно вздохнула Тэсс.
Женевьева взглянула на нее и встала с постели, закутавшись в одеяло. Она быстро догадалась, что находится в ящике. Когда же вынула оттуда бутылку, ее щеки вспыхнули еще ярче. Она сгорала от стыда и бешенства. Забыв про Тэсс, она гневно вскрикнула: Тристан опять посмеялся над ней, прислав целый ящик гадкого зелья!
— Миледи! — испуганно воскликнула Тэсс.
Бутылка ударилась об стену и разбилась, струйки красного вина потекли на пол.
— Я убью его! — поклялась Женевьева и начала расхаживать по комнате, плотнее завернувшись в одеяло. — Будь он проклят! Чтоб ему вечно гореть в аду, терпеть страшные муки и…
— Миледи, не надо! — Чуть не плача, Тэсс приблизилась к ней, не зная, бежать отсюда или остаться в комнате. Судя по всему, ей велели прислуживать помешанной. Женевьева бросила на нее гневный взгляд.
— Приведи его сюда, — потребовала она и, не дождавшись ответа, схватила служанку за плечи. — Немедленно! Скажи, чтобы он пришел!
— Миледи, я не могу! Я…
— Делай, что велено!
Тэсс испуганно заколотила в дверь. Та распахнулась, и на пороге вырос Джон.
— Что здесь происходит?
Тэсс попыталась было объяснить, но так сбивчиво, что Джон отстранил ее и пристально взглянул на Женевьеву. Она подошла ближе, закутанная в одеяло; волосы развевались за ее спиной, как золотистый флаг. Женевьева раскраснелась, в ее глазах появился серебристый блеск. Очарованный, Джон не сразу понял, что она на грани истерики.
— Женевьева, что…
— Передайте Тристану, что я хочу видеть его!
— Это невозможно. Тристан уехал.
— Уехал? Навсегда?
Джон поспешил спрятать усмешку: в голосе Женевьевы явственно прозвучало разочарование.
71 
