Особенно,... 
61 
— Нет! Я ненавижу вас!
— Как вам угодно, моя дорогая наложница. Но это лишь начало. — Он провел пальцем по ее руке, и Женевьева отдернула ее.
— Не смейте! Вы уже сделали свое грязное дело! Оставьте меня в покое!
В комнате раздался его смех — на этот раз дружеский и ободряющий. Тристан повернул Женевьеву лицом к себе.
— Ну и ну! «Грязное дело»! Нет, дорогая, мы только начали! Я намерен узнать все, на что вы способны, и обрету истинное блаженство!
— Блаженство?! Мне противны ваши прикосновения!
— Вы всегда лжете, Женевьева? Ладно, попробую отучить вас от этой скверной привычки!
Она замахнулась, но Тристан со смехом перехватил ее руку, а когда наклонился, чтобы поцеловать ее, Женевьеву охватил трепет; она горела и дрожала от предвкушения. Но он вскоре отстранился, продолжая усмехаться.
— Какая жалость, что меня клонит в сон! — Тристан потянулся за своей рубашкой. — Но не отчаивайтесь — я позабочусь о том, чтобы вы не страдали от одиночества.
Женевьева натянула на себя одеяло и с настороженным удивлением уставилась на него. Он сказал, что хочет спать, но почему-то одевался. Слава Богу! И все-таки она не понимала, почему Тристан уходит.
— Вы… оставляете меня одну? — наконец спросила она.
— Я же говорю — мне надо выспаться. И запомните, леди: впредь я никогда не повернусь к вам спиной.
Подхватив сапоги, он двинулся к двери, но Женевьева окликнула его:
— Вы оставите меня здесь, в моей спальне? Одну?
Тристан улыбнулся:
— Да, вы будете одна, за исключением тех случаев, когда я пожелаю разделить с вами ложе. Конечно, вы останетесь здесь, разумеется, если я не пожелаю наказать вас и не велю бросить в подземелье. Но как быть дальше, я еще не решил.
— Боже милостивый… — Женевьева начинала понимать, какое место отведено ей в жизни этого человека. — Вы — самый гнусный, отвратительный, подлый…
— Спокойной ночи, Женевьева, — холодно перебил он и вышел.
Посмотрев на захлопнувшуюся дверь, она спрыгнула с постели и всем телом налегла на дверь, но, как и следовало ожидать, та была заперта снаружи. Охваченная ознобом, Женевьева опустилась на пол и обхватила себя руками. На ее коже до сих пор горели следы его поцелуев.
Она разразилась яростными, беспомощными рыданиями.
Глава 11
Женевьева просыпалась медленно, испытывая смутное неудобство. Огонь в камине погас, в комнате стало холодно. Утро уже наступило, в узкое окно заглянуло солнце.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она вспомнила минувшую ночь. Спрятав голову под подушку, Женевьева съежилась. Она хотела сохранить тепло, снова заснуть и мечтала, чтобы Тристан де ла Тер никогда больше не появлялся в ее жизни. При мысли о нем тело Женевьевы воспламенялось, и она задыхалась от стыда. Когда Тристан ушел, она дала волю долго сдерживаемым слезам. Только бы не разрыдаться перед ним… Только бы не сломаться… Но ее воля уже была сломлена.
Закрыв глаза, она прикусила нижнюю губу и дала себе слово, что больше такого не допустит. Вчера ночью была проиграна одна битва, а не вся война. Да, сила на его стороне, но у нее есть свое оружие. Даже если Тристан заставил ее подчиниться, ему не дождаться ни ласк, ни смирения. Тело всего-навсего оболочка. Женевьева задумалась. Ей не хотелось признавать свое поражение. Она не собиралась обвинять или жалеть себя.
Комнату залил яркий солнечный свет. Женевьева решила встать, но тут почувствовала, что тело не повинуется ей так, как прежде.
— Грязный ублюдок! — яростно воскликнула она, понимая, что вот-вот вновь разразится слезами. Женевьева обхватила руками колени и вдруг поняла, что лгала, предлагая Тристану убить ее, отправить в Тауэр или на плаху. Нет, на самом деле она не хотела умирать. Женевьева ненавидела, презирала его за то, что случилось вчера ночью. И еще больше за то, что он заставил ее почувствовать… И все-таки это лучше, чем смерть. Лучше, чем ожидание казни.
Она пошла по холодному полу к сундуку и быстро открыла его, предполагая, что вещей в нем не окажется. Однако вся ее одежда была на месте. Накинув халат, она нахмурилась. Было уже позднее утро, а в комнату до сих пор никто не входил. Робкая надежда снова проснулась в ее душе. Женевьева побежала проверить, заперта ли дверь.
Разочарованная, она отступила, стараясь забыть о том, что оказалась пленницей в собственном доме. В приливе решимости Женевьева поклялась сбежать отсюда. Корона Англии — заманчивая добыча. В стане Йорков найдутся люди, более достойные ее, чем Генрих Тюдор! Они поднимут восстание — ведь и он восстал против Ричарда. И братоубийственная война продолжится. Правда, погибнет еще много благородных людей.
61 
