Особенно,... 
63 
Утром выяснилось, что Арун заболел. Он задыхался, хрипел и бредил, не открывая глаз. Все его тело сотрясала дрожь. Охран ники пытались поднять его пинками, но из этого ничего не вышло, и тогда они решили позвать врача.
Вскоре приковылял старик в грязном дхоти, с хитрыми бегающими глазками. Он склонился над юношей.
– Что с тобой?
Арун поднял веки. Единственный охранник сидел у входа и, кажется, не следил за ними.
– Мне надо сказаться больным. Остаться здесь. И чтобы меня никто не беспокоил. – Он разжал руку. – Вот!
Лицо Тиндала Сингха исказилось в гримасе.
– А если я позову того, кто охраняет барак?
– Я проглочу деньги, и их не будет. Тебе не достанется ни рупии, и ты ничего не докажешь.
– Ты их украл!
– Не твое дело.
Через несколько минут Тиндал Сингх, шаркая, плелся к выход у.
– Этот человек болен, – с кислой миной на лице произнес он, обращаясь к охраннику. – Едва ли он сможет подняться. Не трогайте его. Я дал ему лекарство. Надеюсь, к завтрашнему дню он выздоровеет.
Надсмотрщик несколько раз приходил взглянуть на Аруна, а после куда-то ушел: охранять пустой барак и тяжелобольного не имело смысла. Тогда, соорудив на своей циновке «куклу» из тряпок, Арун выбрался наружу.
Сияло солнце, отчего висевшая в воздухе пыль казалась золотой, а небесная синева словно была подернута легкой вуалью.
Арун исследовал фабрику, стараясь не попасться на глаза охра не. Вот весовая – высокое помещение, святая святых, где взвешивали опий, вот соседнее помещение – с глиняными горшками, на которые рабочие пришлепывали ярлыки. А это – сушилка с рядами полок, уставленных опиумными кругляшами.
Потом он набрел на приемную, вокруг которой толпились сдававшие опий крестьяне. Здесь стоял сплошной гвалт, но к этой толпе стоило присмотреться.
Арун приметил среди мужчин нескольких женщин. Одна из них, совсем молодая, взяв бумажку, которую дал ей учетчик, отошла в сторону, присела на корточки и заплакала.
Молодой человек не знал, с чем он может к ней подойти. Он понимал, что выглядит далеко не так, как прежде. Его волосы свалялись в колтуны, а на теле выступили ребра. Кожу покрывал слой грязи, и Арун был уверен в том, что от него сильно воняет.
А потом он вдруг вспомнил: глаза, о которых говорила Флора! «Я узнала тебя благодаря твоим прекрасным глазам!» – такими были ее слова. Она всегда подчеркивала, что именно они сразу привлекли ее внимание, если не сказать, приворожили. «Глаза Кришны», – с усмешкой повторяла она.
Ни один индиец не являлся на фабрику полуголым. Если он попытается выйти отсюда в таком виде – в одной набедренной повязке, заляпанный опиумной грязью, его непременно задержат. И тогда не придется ждать пощады.
Арун подошел к девушке и присел рядом с ней.
– Почему ты плачешь?
Взглянув на него, девушка испуганно отшатнулась. Возможно, потому, что он отвратительно выглядел, а может, родные запрещали ей разговаривать с чужими мужчинами.
– Кто ты? Что тебе надо?
И тут он вспомнил слова Шанкара: «Что еще остается беднякам, кроме надежды на чудо? Иногда только и думаешь, что появится какой-нибудь бог и спасет тебя от всего этого!» И еще: «Удивительно, но когда ты говоришь, тебе хочется верить».
Он обладал бесспорным даром располагать к себе людей, о чем сполна догадался только сейчас.
– Пока я не могу открыть тебе, кто я, скажу только, что я хочу тебе помочь. Так почему ты плакала?
Арун постарался придать своим глазам самое одухотворенное выражение, на какое только был способен. О доверчивости индийских крестьян впору было складывать легенды. Когда он жил в деревне, сам был таким.
Уловка удалась: девушка рассказала о себе. Ее родители умерли, и она погрязла в долгах. Взяла в лавке продуктов, чтобы прокормиться, и оставила на какой-то бумаге отпечаток своего пальца. А вскоре выяснилось, что ей не рассчитаться, потому что плата удваивалась каждые три месяца! Сейчас она принесла часть урожая, но в будущем – она это точно знала! – в одиночку ей ни за что не обработать маковое поле! Эта кропотливая и тяжелая работа под силу только мужчинам.
– Когда ты снова появишься на фабрике?
Девушка показала растопыренные пальцы: через три дня.
– Возьми, – Арун сунул ей в руку рупию, – мне надо, что бы ты принесла одежду мне и моему другу. А потом, в случае чего, скажешь, что мы – твои родственники. Нам надо выйти отсюда. Я же, в свою очередь, сделаю для тебя все, что ты только захочешь! Я тебя выручу. Исполню любые желания. Клянусь богом Кришной!
63 
