Особенно,... 
58 
Не удержавшись, Ратна плюнула прямо под ноги женщине и гордо зашагала прочь. Ей показалось, будто Сунита что-то скрывает. Об этом говорил ее бегающий взгляд и покрывшееся красными пятнами лицо.
Ратна подумала, что, если Сона и Арун по какой-то причине разлучились, первая вполне могла вернуться в приют. Или ее отвезли туда насильно. Брахманку нельзя было назвать приспособленной к жизни.
А если… если она вторично стала вдовой? Нет, в этом случае Сона, не колеблясь, взошла бы на погребальный костер. У нее бы достало стойкости и хватило сердечной боли.
Ратна брела по улице, ничего не слыша и не видя; она будто очутилась в пустоте. Так бывало, когда на нее накатывали воспоминания. Она представляла спящую Анилу: плотно зажмуренные глазки с изящными веками, пухлые губки, темный пушок на круглой головке. Теперь дочка подросла, наверное, и ходит, и говорит! А вдруг она, Ратна, обманывает себя и Анила…
Зачем тогда жить?! Остановившись, девушка вонзила ногти в ладони. Нет! Надо гнать от себя эти мысли! Но они не давали ей покоя, и Ратна едва не стонала. Если брахманы утверждают, что порядок вещей в мире неизменен и строг, тогда почему все кажется таким неопределенным и шатким?
Девушка подумала о Джее. Если он когда-то и впрямь приедет ее навестить, она скажет, что ей во что бы то ни стало надо попасть в приют, чтобы узнать, там ли Сона. Ратне казалось, что он сумеет помочь. Англичане считают себя хозяевами этой страны, значит, им открыты любые пути.
Когда Ратну вновь отпустили в город, она не пошла в обитель скорби, а спустилась к реке.
В этот ясный солнечный день город представлял собой умопомрачительно красочную панораму дворцов, храмов, мечетей, увенчанных башенками.
Гхаты прерывались широкими площадками, на которых под большими соломенными зонтиками расположились окруженные толпами проповедники. Над рекой витала легкая перламутровая дымка, воды казались удивительно безмятежными. Священный город словно успел позабыть о недавних кровавых днях.
На ступеньках стирала девушка – молодая вдова, еще моложе Ратны. Последняя присела рядом на корточки.
– Как тебя зовут?
Та повернула голову и испуганно заморгала – ей, как и всем вдовам, было запрещено разговаривать с посторонними.
Ратна стянула с головы дупатту.
– Не бойся. Я твоя сестра и не выдам тебя! Так как твое имя?
– Сита, – нерешительно прошептала девушка.
– Меня зовут Ратна. Я тоже вдова. Вернее, была ею. Носила белое сари. И так же, как ты, стирала здесь белье.
– А теперь ты кто?
– А теперь… не знаю. – Достав из-под сари небольшую коробочку со сладостями, она протянула ее Сите. – Съешь, сколько ты хочешь.
Та отпрянула.
– Ты искушаешь меня! Мне нельзя есть сладкое! Кто тебя послал?!
– Не боги, но и не демоны. Хотя кто-то из них обрек меня на одиночество, – промолвила Ратна и принялась рассказывать о себе. Она говорила медленно, долго, а закончив, добавила: – Если ты не можешь это съесть, тогда прошу тебя: отнеси коробку Соне, молодой брахманке, которая тоже живет в приюте. Некогда она сбежала оттуда вместе со мной, потому что полюбила мужчину.
Она внимательно наблюдала за лицом Ситы, на котором отразилось смятение.
– Я… я ее не знаю. И не могу исполнить твое поручение. Я боюсь Суниту и жрецов!
– Я тебя понимаю, – сказала Ратна, надеясь, что ей все-таки удалось посеять в душе девушки драгоценное зерно сомнений.
Она стала взбираться по лестнице, ловко лавируя в толпе поющих людей, звенящих колокольчиками, обнаженных и измазанных золой или облаченных в ниспадающие одеяния оранжевого цвета, с бусами из священного дерева тулси на шее, брахманским шнуром и тремя полосками на груди – знаком трезубца Вишну.
Коробочку со сладостями Ратна оставила на ступенях.
Проводив девушку взглядом, Сита долго колебалась, прежде чем взять покрытый сахарной пудрой шарик, а затем, убедившись, что за ней никто не следит, быстро отправила его в рот.
Несколько дней после этого Сита ходила сама не своя. Она совершила серьезный проступок, и ей было необходимо его искупить. Девушка ощущала себя так, будто пробралась в комнату для пуджи и съела подношения, предназначенные богам!
Сита не знала, почему решилась заговорить с незнакомкой. Хотя в приюте женщины жили и трудились бок о бок, каждый был сам по себе: Сунита строго следила за этим. В огромной бело-серой расплывчатой массе молодых и старых вдов не находилось места чему-то личному. У них было общее горе, они несли одно и то же наказание, и хотя все это знали, никто не делился друг с другом.
58 
