Последние отзывы

  46  

— Жер! — потрясенно вскричал виконт. — А как «Клуб четырех коней»?!

— Можешь не объяснять, — отмахнулся эрл. — Но вот она сочтет тебя пижоном и фатом, и ты сбежишь из Стэньона чуть свет, перепугавшись до смерти при виде ее орлиного носа!

— Что, на попугая похожа, да? — явно заинтересовался виконт. — Боишься, заклюет меня? Послушай, старина, неужто ты никогда не видел моих тетушек? Три гарпии, и все в профиль смахивают на попугаев, а уж норов! Я тебя умоляю! Отец боится их как огня, матушка просто зеленеет. Стоит только упомянуть их… Фредди предпочтет умереть, только бы не встретиться с ними лицом к лицу! Разрази меня гром, если я что-то выдумываю! Спроси кого хочешь!

Возможно, именно благодаря опыту, полученному в общении с тремя тетушками-гарпиями, виконт сразу же, как только предстал перед вдовствующей графиней, совершенно ее очаровал. Прежде чем войти к ней, виконт скинул тяжелое дорожное пальто — грандиозное сооружение, доходившее ему почти до щиколоток и топорщившееся на плечах из-за бесчисленных оборок пелерины. Жервез немедленно заявил, что он много потерял, поскольку под пальто обнаружился всего лишь узкий с высокой талией сюртук с кашемировым жилетом в голубую и желтую полоску, изящнейшие белые панталоны и короткие щегольские сапожки с неимоверно длинными носами. К этому надо добавить муслиновый галстук в черную крапинку и высокий, взбитый надо лбом кок. Вот в таком виде виконт и появился перед хозяйкой дома.

Она относилась с подозрением к любым приятелям пасынка, а тут вдобавок почувствовала себя оскорбленной, потому что Улверстон позволил себе явиться в Стэньон без приглашения. Но с другой стороны, титул делал его вполне достойным высокой чести быть ей представленным, а самое главное — вскоре выяснилось, что как-то однажды на балу в Хэрроугейте графиня раза два танцевала с его дядюшкой. Когда же путем многочисленных вроде бы ничего не значащих вопросов стало ясно, что один из ее дальних свойственников женат на кузине виконта леди Эмилии, то мигом были забыты и щегольская экстравагантность его костюма, и некоторая бесцеремонность, с которой он позволил себе появиться в замке. Вскоре графиня уже была готова считать его на редкость милым молодым человеком — одним из тех, кого она была бы счастлива видеть в Стэньоне как можно чаще. А поскольку его лакей в почтовом дилижансе, до отказа набитом сундуками с туалетами виконта, появился в замке вскоре после полудня, то его хозяин к обеду переоделся, сменив традиционные для членов «Клуба четырех коней» цвета на элегантные. Теперь на нем были доходящие до колен панталоны и темный сюртук, как положено человеку со вкусом и положением. Это еще более подогрело теплые чувства графини. Она даже выразила надежду, что он прогостит у них до самого бала.

А виконт был само добродушие и приветливость. Он с очаровательной галантностью предложил ей руку, чтобы проводить к столу, сам сел справа и любезно занимал ее до конца обеда, посвятив в самые мельчайшие детали тех необычных обстоятельств, которые привели его тетушку Августу к мысли вторично вступить в брак, — как раз то, что графиня так жаждала узнать. Почтенная дама даже будто не замечала, что речь его пересыпана словечками, которые, сорвись они с языка ее собственного сына или тем более пасынка, не преминули бы вызвать целую бурю ее негодования. Жервезу и Мартину ничего не оставалось, как молча восхищаться смелостью виконта и проклинать чудовищную непоследовательность пожилых дам.

Мартин, которому довелось выдержать довольно неприятный разговор с кузеном, явился к обеду с видом оскорбленного достоинства. Стол в связи с неожиданным появлением гостя немедленно разложили, и ему выпало сидеть по левую руку сводного брата. Воспользовавшись тем, что за столом завязалась оживленная беседа по поводу достоинств Брайтона и Скарборо, этих знаменитых морских курортов, он склонился к Жервезу и, понизив голос, прошипел, едва сдерживая душивший его гнев:

— Слышал, утром ты ездил верхом в Хэзерфилд и обнаружил, что мост едва держится! Так вот, может, ты и говорил, что собираешься туда, но заруби себе на носу — я этого не слышал! Во всяком случае, предупредил Хейла, как только заметил, что мост может рухнуть!

— Само собой, — пробормотал Жервез, пожимая плечами. — А если бы я сломал себе шею, ты был бы неутешен.

— Ничего подобного! — сухо буркнул Мартин. — Но выдумать, что я нарочно промолчал, уповая на то, что так и случится, просто чудовищно! И притом нелепо! Подумать только — сломать шею, и где?! В этом несчастном ручейке!

  46