Как раз моя очередь выходить на сцену…
После спектакля я смешался со зрителями и заводил их – кричал "браво" якобы от них и похваливал режиссёра показывая на него рукой – Какой талантище! Не правда ли?
В итоге, меня все простили.
Сначала зрители – которые узнали меня. Потом актёры. И наконец – режиссёр.
Последним кто простил меня за школьную шутку – была девица.
Что-то изменилось в ней…
Она долго и грустно смотрела на меня, а во взгляде ее читалось – Ты просто завидуешь ему. Но я никогда не буду твоей, понимаешь? Сколько бы не подкладывал мне свою ладонь под жопу…
Я кивнул головой в ответ.
Наконец я не выдержал и снова уставился на её ноги.
Такие красивые и длинные.
– Прощайте мои дорогие – тихо сказал им. – Навсегда!
Её коленки слегка задрожали как будто рыдая от отчаяния. Но она тут же забрала их от меня и повернула к своему парню.
Я понял.
Теперь он – будет обнимать их. Целовать и раздвигать.
А не я.
Все кончено.
Прощайте любимые!
Не плачьте… не скучайте…
Если сможете конечно.
Она взяла его под руку и они направились к автомобилю. Потом сели и уехали.
А я всё смотрел и смотрел им вслед.
И думал…
Лишь отпечаток моего кулака на жопе – ещё долго будет напоминать ее ногам, что я любил их.
И сделал всё – чтобы остаться с ними.
Пусть даже в таком виде…
Рекорд после полуночи
В час ночи я включил телевизор. Нет, не для познавательных или образовательных передач. И даже не для фильма ужаса.
На моем экране экране появилась симпатичная блондиночка с мечтательными глазами. И её мечты по видимому ограничивались желанием чтобы я хорошо поработал своей правой рукой под одеялом.
Осторожно проведя взглядом по комнате я убедился что все спят. При этом мой взор был настолько напряжённым что напоминал взгляд оберштурмбанфюрера Штирлица из фильма 17 мгновений весны.
Наконец убедившись что никто не спросит меня сонным голосом – А что это ты делаешь? Может тебе плохо? – Я всё своё внимание сосредоточил на телевизоре.
Блондинка явно была в моем вкусе… стройная, высокая, с длинными ногами, волнистыми волосами и голубыми глазами.
Но самое главное – она робела и стеснялась телекамеры. Как будто ученица на уроке.
– Пора милая! – Пытался подбодрить я её. – Не робей! Я помогу тебе!
Впрочем, чем я мог помочь ей?
Обещать что дам конфетку?
Или уверять что люблю её?..
Наконец я решил воодушевить её собственным примером – засунул свою правую руку под одеяло и энергично задёргал, показывая – Вот как надо! Учись! Я же смог! Значит и ты сможешь тоже! (Всегда подозревал у себя талант наставника).
Блондинка краснела, робела и и её невинные глазки как бы спрашивали – Что Вы хотите от меня, граждане? И вообще, почему не спите в такой поздний час?
Наконец моя правая рука устала и я вытащил её из под одеяла. В глазах блондинки вдруг появилась что-то новое, похожее на смех – Что? Не смог дядя?
Я с досадой сплюнул и пробормотал – Куда катится наш мир? Молодёжь ни к черту не годится… вот в наше время…
Уже встал с дивана чтобы выключить телевизор как внезапно остановился – на экране происходило что-то новое – в глазах блондинки появилась растерянность.
Так и есть!
Перед ней вдруг появился здоровый амбал, с огромным плюшевым мишкой в руках. Кажется режиссёры решили спасать свою ночную программу "Для взрослых". И чтобы зрители не разбежались – пригласили специалиста.
Я решил пока ещё не выключать телевизор. И стал со злорадством наблюдать что он будет делать с застенчивой блондинкой.
Амбал сел рядом с нею на диван и для начала подарил ей мишку.
Тот блестел фарфоровыми глазками и весело улыбался.
Амбал улыбнулся тоже и стал медленно расстёгивать свою ширинку.
Блондинка, как будто не понимая что сейчас будет – по прежнему зевала с недоумением наблюдая за амбалом. Наконец из-за кадра послышался злобный шёпот режиссёра – Проснись дура! Работай!
Блондинка тут же перестала зевать и стала изображать что дышит тяжело,
Амбал наконец снял штаны и и начал возбуждать свой член – Просыпайся приятель!
Кажется, планы у него были очень большие на этот вечер. Но тут… случился второй прокол в программе – член у амбала никак не вставал.
Может он крепко уснул (ведь время уже было пол второго).
А может забастовку объявил какую-то.
Амбал уговаривал его – то нежно гладил, то тряс и даже злобно сжимал в руках – но всё напрасно, тот ни на что не реагировал.