18 
За окном звенела морозная ночь, луна пряталась где-то высоко в небесах, и лишь мощные фары летящего вдоль речки джипа освещали уносящуюся под колеса снежную дорогу.
Когда от мертвой тишины у Констанс зазвенело в ушах, она набрала в легкие побольше воздуха и решительно произнесла:
— Ваш прием был очень мил, Чарлз. Насколько я поняла, вы устраиваете рождественские балы каждый год?
— Да.
Односложный ответ ясно давал понять всю бессмысленность продолжения разговора. Машина тем временем свернула с шоссе и мягко зашуршала шинами по проселочной дороге, направляясь прямо к домику, где жила Констанс. Чарлз, вцепившись в руль, упорно молчал, Констанс смотрела в окно, а напряженная атмосфера в салоне джипа с каждой минутой грозила накалиться до предела.
Покидая дом, Констанс оставила на верхних этажах свет, чтоб на обратном пути освещать себе дорогу. Завидев огни своеобразного маяка, Чарлз крутанул руль джипа прямо на них, а Констанс стала готовить в уме краткую прощальную речь. Только она взялась за ручку дверцы, Чарлз вдруг виновато произнес:
— Простите меня, Констанс… Черт, сегодня я только и делаю, что извиняюсь перед вами! Но мне и впрямь очень неудобно…
— За что? — Она слегка повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза, но Чарлз смотрел прямо перед собой. В полутьме салона смутно вырисовывался его профиль. — Я вас не понимаю.
— Вы сегодня так со мной разоткровенничались… и я очень рад, что между нами стало меньше тайн.
О нет! Зачем бередить старые раны? — в ужасе думала Констанс, пряча в темноте свое пылающее лицо.
— Но когда вы спросили о моем детстве… Не обижайтесь, но это запретная тема, — тихо добавил Чарлз.
— Что ж, понимаю. — Она не знала, что еще сказать.
— У меня остались неприятные воспоминания о тех временах, — он слегка поморщился, — поэтому-то я и свел к минимуму свое пребывание в Стэйн-холле. Честно говоря, я должен был вернуться только к Рождеству, но проект, над которым я работал в Америке, завершился намного раньше. Вот почему мы с вами познакомились уже в ноябре.
— Понятно, — кивнула Констанс, доставая из сумочки связку ключей. — Я, пожалуй, пойду. Банга, наверное, здорово проголодался…
— Если б вы знали, какая вы прелесть! — оживился вдруг Чарлз. Его голос звучал нежно, а голубые глаза таинственно поблескивали в полутьме салона.
Констанс понимала, что это надо прекратить. Она прекрасно знала, чего он добивался, и сама мысль об этом заставила ее сердце забиться с утроенной силой. Этого делать нельзя! — твердила она себе. Особенно с Чарлзом Стэйном.
Но пока Констанс размышляла, как разрядить напряженную обстановку, Чарлз наклонился к ней и тихо произнес ее имя.
Когда его губы слегка коснулись полураскрытых губ Констанс, ей показалось, что по телу пробежал электрический разряд. Она вздрогнула и подалась вперед, упиваясь пьянящим ароматом дорогого одеколона, к которому примешивался возбуждающий запах мужчины.
Чарлз знал толк в поцелуях. Его поцелуй не был чересчур влажен или неуклюж. Чарлз никуда не спешил. Он лишь медленно дарил Констанс наслаждение, нежно погружаясь в бархатистые глубины ее рта, не ускоряя темпа до тех пор, пока волна желания не захлестнула Констанс с головой.
Но и тогда он не стал ее торопить. Даже когда Чарлз притянул Констанс ближе и его рука нежно заскользила по ее спине, их сладострастный поцелуй наполнял ее наэлектризованное тело блаженством не меньше, чем его.
Роберт тоже знал толк в поцелуях и поначалу был столь же нежен и нетороплив…
Эта страшная мысль, пришедшая неизвестно откуда, острым шипом кольнула Констанс в самое сердце. Она резко выпрямилась на сиденье и, грубо оттолкнув Чарлза, услышала его недовольное:
— В чем дело?
— Простите, Чарлз, я не хочу… — Констанс распахнула дверцу и выпрыгнула в темноту морозной ночи.
— Констанс! Ради всего святого, выслушайте меня! — Он выскочил из джипа и, прихрамывая, бросился за ней. Догнав Констанс, Чарлз преградил ей путь. — Я не хотел вас обидеть! У меня и в мыслях не было причинять вам боль… или заставлять делать что-то против воли. Это был всего лишь прощальный поцелуй.
— А разве вы не понимаете, что мне не нужны ваши прощальные поцелуи? — почти бесшумно выдохнула Констанс. — Я просто хочу остаться одна, вот и все! И сюда я приехала, чтобы меня наконец оставили в покое!
18 
