22 
Глэдис слушала, затаив дыхание.
– После смерти родителей стало еще хуже. Мне родственники постоянно напоминали, что я обязан делать то или другое, потому что этого хотели мать и отец. Я с отличием окончил школу и поступил в университет, так как все ожидали этого от меня. Примерно в это время я понял, что если мне и суждено когда-нибудь вырваться на свободу, то только сейчас.
– Оказалась ли свобода такой, какой она тебе представлялась? – с интересом спросила она.
Джозеф кивнул.
– Даже лучше. Я вдруг получил возможность делать, что хочу и когда хочу, не учитывая никакие иные желания, кроме своего собственного. – Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Глэдис. – Очевидно, ты желаешь знать, какое отношение все это имеет к тебе?
– Да, – согласилась она. – Только мне кажется, что наш разговор будет долгим, – заметила Глэдис, беря поднос и направляясь с ним в гостиную, – поэтому нужно устроиться поудобнее. Продолжай, – сказала она, поставив чашки на столик. – Что же побудило тебя вернуться в столь ненавидимый тобою банк?
Джозеф смотрел, как Глэдис наливает кофе в чашки.
– С тех пор как я получил возможность распоряжаться своей жизнью, я начал терпимее относиться к банку, – пояснил он. – По мере того как я становился взрослее, мне все больше хотелось заняться чем-нибудь серьезным. Нет, я все еще не успокоился, но мне представлялось необходимым принять настоящий вызов, а управление банком «Обри Кроунер» воспринималось мною именно в этом свете. Сейчас мне кажется, что возвращение было неизбежным, – продолжил Джозеф. – Я никогда не забывал, что банк должен стать моим, и в глубине души все же хотел оправдать надежды родителей. Но мне претила мысль, что я буду управлять банком деда, поэтому я решил устроить все по-своему. – Джозеф взял предложенную Глэдис чашку кофе и сел на диван.
– Итак, ты отказался от свободы?
– Только частично. Чтобы добиться успеха в подобном бизнесе, приходится идти на компромиссы. Кроме того, я в любой момент могу все это бросить и вернуться к прежней жизни. Ведь у меня нет жены, детей или еще чего-нибудь, что могло бы каким-то образом влиять на мои планы. Это настоящая свобода, и я не собираюсь от нее отказываться.
– Понятно, – сказала Глэдис, стараясь не обращать внимания на ощущение пустоты внутри, возникшее после слов Джозефа. Какая мне разница, что он собирается делать со своей свободой, подумала она. Ведь и я ни за что не поступлюсь собственной независимостью! А может, все же?..
– Что же произошло, когда ты заявил о своих правах на банк? – спросила она немного натянутым тоном.
– К этому времени я изучил банковское дело в Америке, а потом, отпраздновав тридцатилетие, вернулся в Шотландию. – Джозеф усмехнулся. – Не могу сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями. Совет директоров привык управлять банком по-своему и не желал ничего менять. Они думали, что я и впредь не стану заниматься делами. Видела бы ты их лица, когда я объявил, что собираюсь лично контролировать каждо-дневную рутину банка! Сейчас я стараюсь разрушить старомодные представления своих директоров, с которыми они никак не хотят расставаться. Ты заметила, в какой традиционной манере оформлен холл?
Глэдис кивнула.
– Таковы и вкусы директоров. К сожалению, я должен производить нововведения осторожно, потому что люди, управляющие банком, все еще владеют почти половиной его акций. – Поднявшись с дивана, Джозеф принялся ходить по комнате. – Я начал переговоры с основными держателями акций одного банка о слиянии. Проект необычный, но мне кажется, что мы должны расширяться, а этот банк, хотя и небольшой, имеет в числе своих клиентов очень крупных бизнесменов. Естественно, мои директора воспротивились. Таким образом, предполагающееся слияние является своеобразным состязанием в упорстве между мною и советом директоров. Если я уступлю, это расценят как победу традиций и в будущем мне будет еще сложнее производить перемены.
– А почему бы тебе не проигнорировать мнение директоров и не поступить, как ты считаешь нужным? – спросила Глэдис, все еще не понимая, какая роль отводится ей. – Очевидно, существуют какие-то иные препятствия?
– Видишь ли, «Кендалл и Компания» – такой же семейный банк, как и мой. Глава банка, Джеф Кендалл, желает, чтобы банк и далее оставался во владении членов семьи. Но дети Джефа хотели бы реализовать часть акций.
– Разве они не могут убедить отца в целесообразности слияния?
22 
