37 
В доме было так тихо, что Клаус даже слышал тиканье настенных часов. Он встал и нервно стал мерить комнату шагами. На столе стояла вазочка с разноцветными конфетами. Он машинально взял одну и положил в рот. Сладкий вкус обострил его и без того напряженные нервы.
Он включил телевизор и начал просматривать программу за программой. Ничего интересного не было, но это занятие позволило ему немного отвлечься, и он не сразу расслышал голос Санты. На третий раз ей удалось докричаться до него.
— Вы зовете меня? — спросил он, вставая с дивана и направляясь к спальне.
Он надеялся, что у него не слуховые галлюцинации и она действительно звала его.
— Войдите, пожалуйста, — услышал он ее голос, проходя мимо комнаты Мэри. Ему вспомнилось, как он читал девочке до полуночи ее любимые книжки, а Санни, как обещала, красила ей ногти ярко-красным лаком. Она очень баловала ребенка, и Клаусу тоже захотелось, чтобы побаловали и его, но… он не знал, чего ожидать, когда входил в спальню.
Санта была одета: на ней были те самые вещи, которые он подобрал. Он с облегчением увидел, что она улыбается.
— Я подумала, — произнесла она, открывая бархатную шкатулку с бижутерией, — возможно, вы захотите подобрать мне и украшения. Тогда мне останется лишь высушить и подзавить волосы, и я буду готова.
Клаус тоже был готов, черт подери! Санни была ужасно привлекательной в выбранном им наряде. Милой и сексуальной. Это была ловушка? Она хотела наказать его за допущенные им вольности? В нерешительности он приблизился к шкатулке и заглянул внутрь: в ней было полно всяческих украшений.
Поразмыслив, Клаус выбрал серебряные серьги и колечко в виде венка. Наклонившись к девушке, он увидел маленькие дырочки в мочках, и у него появилось желание укусить Санту за ушко. Так, на закуску. Ужин отодвигался на неопределенное время.
Санта улыбнулась его выбору.
— Хотите вставить? — спросила она.
Вопрос прозвучал двусмысленно, и Клаус чуть не поперхнулся, испугавшись, что она прочла его мысли. Однако она повернулась к нему ухом, и он с облегчением понял, что она имела в виду серьги. С невероятной осторожностью он вставил сережку в дырочку.
— Благодарю вас, — пояснила Санта, дуя на пальцы. — Я покрыла ногти лаком и не хотела бы смазать его.
Морган задумался над ее жестом. Конечно, она могла дуть на ногти, чтобы лак поскорее высох. Но, с другой стороны, это выглядело так, словно она радовалась удачному воплощению своей идеи. Какой? Клаус даже боялся думать.
С блуждающей улыбкой он провел указательным пальцем по ее уху и щеке, коснулся губ и, внезапно поддавшись искушению, наклонился и поцеловал ее. Перебирая влажные локоны, он почувствовал ответные движения и страстно впился в ее зовущие губы.
— Мы опоздаем, — сказала Санни, когда он прервал поцелуй.
— Куда? — спросил Клаус.
Ответом ему был долгий и нежный поцелуй, сводящий с ума и зовущий куда-то. Потеряв контроль над собой, он обнял ее и, не прерывая поцелуя, понес через комнату. Санта прижалась к его груди, замерев от неистовых блужданий его языка.
— Что ты делаешь? — спросила она, переводя дыхание.
— Твоя кровать заворожила меня с первого взгляда. Она похожа на парящее облако, и мне хочется проверить, она действительно такая мягкая и уютная, как кажется?
И Клаус разжал объятия. Санни, ойкнув, упала на постель, подпрыгнула один раз и оказалась под грудой белых пушистых подушек.
Он торопливо снял пиджак и галстук и прыгнул к ней на кровать. Лежа рядом с Сантой, он пересказал ей на ухо свой сон, упомянув о том, как ее губы вели себя.
— Это предложение? — поинтересовалась Санта.
— Возможно, но позже, — ответил он, задирая на ней юбку.
Она слегка приподнялась, помогая ему.
Клаус ловко снял с нее трусики, обхватил руками упругие ягодицы и, прижавшись к ней, застонал. Его пальцы быстро нащупали кнопки на лифчике и расстегнули их.
Санни зажмурилась от удовольствия, когда он, целуя ее живот, скользнул вниз и приблизился к горящему желанием лону. Она извивалась от наслаждения, когда Клаус нежно всасывал, покусывал, лизал мягкую бусинку в заветном месте до тех пор, пока она не произнесла его имя. Движения языка были властны, дразняще-чувственны и мучительно-ласковы.
Ее руки, сжимавшие простыню, сомкнулись в его волосах, поглаживаниями прося остановить, замедлить или продолжить ласки до тех пор, пока язык не скользнул внутрь. Она содрогнулась, и изнуряющее блаженство разлилось по всему ее телу.
37 
