17 
– Вижу, ты уже освоился с телевизором. Только твои предпочтения оставляют желать лучшего. Не думала, что тебя заинтересует мексиканский сериал. – Она огляделась. – А где пульт?
– Прости, я не знаю, что такое пульт, – собрав остатки самообладания, сообщил Эвард. Ему надоело чувствовать себя идиотом.
– Пульт – это… да вот же, ты на нем сидишь. – Энди заставила графа подвинуться и взяла с дивана плоскую коробочку. Видимо, она догадалась о трудностях Эварда, потому что начала пояснять: – Телевизор существует для того, чтобы смотреть по нему различные программы, фильмы, новости. Кое-что развлекательное, кое-что полезное, остальное на любителя. А пульт предназначен для переключения каналов.
Эвард слушал эту белиберду, не перебивая. Из того, что рассказывала Миранда, он уловил главное: смотря телевизор, можно поднабраться сведений о жизни в двадцать первом веке. Что ему, собственно, и было нужно. Освоив управление загадочным устройством, граф погрузился в изучение нового века посредством передовых технологий.
Миранда устроилась в уголке дивана и, кусая кулак в попытках не рассмеяться, слушала вопросы и комментарии графа.
Эвард начал с сериала. Посмотрев его минут десять и послушав, как Хуан-Антонио страдает от любви к Марии-Селесте, граф неодобрительно покачал головой, осуждая такое открытое проявление чувств, и нажал на первую попавшуюся кнопочку. Волею судьбы его перебросило на Eurosport, где волею той же судьбы показывали конный спорт, и вот тут Эвард застрял надолго.
Комментарии, которые он отпускал в адрес некоторых наездников, показались Миранде излишне едкими; однако через некоторое время граф проговорился, что сам участвовал в заездах в Дерби, поэтому у него есть право судить. Энди не стала с ним спорить: пусть человек развлекается. Кажется, ему расхотелось спать, и можно было без помех любоваться им.
А что такого? Энди считала, что обладает хорошим вкусом, ей нравились красивые мужчины, красивые машины, красивые произведения искусства… Эвард был красив. Миранде в голову закралась мысль потихоньку сфотографировать его. Когда он отправится в свое время, хоть что-то останется ей на память… Она поставит фотографию в рамочке на стол и по воскресеньям сама будет стирать с нее пыль…
BBC порадовало финансовыми новостями. Миранда перестала наблюдать за Эвардом и углубилась в изучение курса валют. Фунт обычно не подвергался значительным колебаниям, но DR работал и в Европе, поэтому курс евро тоже интересовал Энди. Однако беспокоиться было незачем: стабильность, стабильность, снова стабильность. Если бы не Тим и его махинации, у компании вообще не было бы проблем.
Диктор начал вещать о денежных вкладах и депозитах в золоте и ценностях в швейцарских банках. Граф слушал диктора внимательно, даже напряженно. Услышав о процентном росте депозитов, он отчего-то хмыкнул. Миранда вздохнула: знай он, что окажется в двадцать первом веке, мог бы выбрать какой-нибудь банк и положить туда деньги под высокий процент. За сто семьдесят лет вклад превратился бы в такую кучу денег, что ее вряд ли можно было бы увезти на пятитонном грузовике. Да, знать бы, где упасть…
Финансовые новости закончились, и Эвард опять защелкал по кнопкам. Энди тихонько вышла, чтобы распорядиться насчет ужина. Небо было чистым. Грозы сегодня точно не будет.
Втайне Миранда этому порадовалась. Непередаваемо прекрасный граф останется в ее полном распоряжении еще минимум на сутки!
По воскресеньям Миранда соблюдала старинную традицию – спала до полудня. Вчера вечером, когда она шла в свою комнату, Эвард еще сидел перед телевизором, переключая каналы. Миранда понадеялась, что усталость возьмет верх, и он все-таки отправится спать. Не просидит же так всю ночь! Хотя, возможно, для него интереснее ознакомиться с чудесами двадцать первого века, чем тратить время на сон.
Энди повалялась еще немного в постели, потом все-таки заставила себя встать, приняла душ, неторопливо оделась, высушила волосы феном и спустилась вниз.
На кухне Пемброк разговаривал с миссис Вуд. В просторном помещении витали такие запахи, что у Миранды потекли слюнки. По воскресеньям она завтракала на кухне, это тоже была своего рода традиция. Миссис Вуд подала ей большую тарелку восхитительной яичницы с беконом. Уплетая лакомство, Энди поинтересовалась:
– А где Эвард?
– Ваш гость, миледи, уже выехал на конную прогулку, – с неистребимой вежливостью доложил Пемброк. – Он проснулся на рассвете, попросил у меня бритву, долго ее рассматривал и сказал, что либо я над ним смеюсь, либо он опять чего-то не знает. Я объяснил ему, как ею пользоваться. Милорд граф меня очень благодарил.
17 
