17 
Эйда переполняло желание обнять ее, прижать к себе, ощутить все ее тело. И она, по-видимому, испытывала нечто похожее. Позабытый кофе давно остыл в чашках. Если бы она намеревалась уйти, то вела бы себя сейчас иначе. Или он слишком многого хочет в первый же вечер?
Пусть между нами все будет честно, пылко пожелал про себя Эйд, вставая. Он взял руки Кэтрин в свои, поднял ее из кресла и слегка прижал к себе. Эйд не маскировался — он хотел быть нежным, но безукоризненно сдержанным. Глаза Кэтрин были широко раскрыты, она не отстранялась, просто стояла и ждала, что он скажет. Отрицать бушевавшее в них взаимное желание было просто бессмысленно.
— Я хочу тебя, Кэтти, — прошептал он, не отрывая от нее взгляда.
— Да… — тихонько выдохнула Кэтрин.
— Ты предохраняешься?
— Сейчас нет.
— Тогда об этом позабочусь я.
— Я была бы тебе очень благодарна.
Она была такой искренней, не пыталась скрыть того, как ее влечет к нему. Эйд окончательно потерял голову, желание стало совсем нестерпимым. Он поднял руку и осторожно коснулся щеки Кэтрин, затем провел пальцами по шелковистым кудрям. Ее губы призывно приоткрылись. Глаза затуманились — в них словно отразились все ее мечты и надежды.
— Не здесь… — Казалось, Эйд не узнает собственного голоса. — Пойдем со мной, Кэтти.
— Да…
Эйд повел ее наверх в спальню… За окном едва брезжил рассвет. Они понимали друг друга с полузвука. Они чувствовали друг друга, как будто провели вместе целую жизнь, десять жизней… Вечность.
Это было немыслимо, невыразимо. Они ощущали себя Адамом и Евой, совершенно утратив всякое представление о том, что через несколько часов неминуемо возвратятся к обычной повседневности.
Эйд любил ее так, как не любил ни одну женщину в жизни, — раскованно, страстно, с поразительной свободой, утоляя малейшие свои желания и встречая такой же пылкий отклик. Он испытывал наслаждение, о каком и мечтать не смел. И все это дарила ему она. Его Кэтти… Женщина его давних несбыточных грез.
Эта близость сейчас восполнила все — холодное безучастие родителей, которые словно никогда и не существовали для Эйда и его брата Алекса; тоскливое детство под надзором деспотичной бабки; одинокие годы, проведенные в интернатах; бессмысленное существование в Оксфорде и Гарварде; отчуждение в отношениях с братом, который не хотел думать ни о чем, кроме своих развлечений; наконец, горькое разочарование в браке с Алиной.
Он должен обязательно рассказать Кэтрин все…
Но не сейчас. Он сделает это завтра.
Нельзя терять драгоценных мгновений. Им принадлежит будущее. Он знал это, чувствовал, осязал. И верил, что сумеет доказать, отстоять свое право на счастье.
7
«На следующее утро…» Эта фраза почему-то вертелась в голове Кэтрин, когда она мчалась на работу в такси. Забавно! Ведь обычно в подобные фразы вкладывается совершенно противоположный смысл: горечь разлуки, утраты, как в блюзовых песенках и любовных романах… Кэт не выдержала и звонко рассмеялась. Пожилой шофер недоуменно покосился на нее и… сам улыбнулся.
— Чудесное утро, да, мисс?..
У нее буквально кровь кипела от счастья. Радость жизни переполняла Кэтрин и преображала для нее весь окружающий мир. Она влюбилась — безоглядно, по уши влюбилась и ни на секунду не жалела о том, что произошло, хотя еще накануне ее терзали сомнения.
Накануне… Если бы вчера в это же время кто-нибудь предположил, что она встретит мужчину, которым увлечется настолько, что окажется с ним в постели, Кэтрин ни за что бы в жизни не поверила. Ну уж нет! Она не из таких. У нее есть голова на плечах. Безрассудные порывы и эротические приключения не для нее — так никогда не было и никогда не будет. Если уж заниматься любовью, то это должно быть нечто особенное и с совершенно необыкновенным человеком.
Так и случилось. Кэтрин закрыла глаза и снова отдалась воспоминаниям о чудесных ощущениях, которые вызвал в ней Эйд. Он оказался потрясающим любовником — страстным, невероятно чувственным и нежным, одновременно властным и кротким. В жизни у нее никогда не было такой сладостной ночи. С Диком… Ну нет, одернула себя Кэтрин, больше она не станет даже думать о бывшем муже. С появлением Эйди Стивенсона ее жизнь чудесным образом переменилась.
А может быть, все-таки стоило разбудить Эйда перед тем, как уйти сегодня из его квартиры? Идея была соблазнительной: разделить с ним последний поцелуй, прощальную улыбку, напомнить о волшебной ночи, принадлежавшей им одним и связавшей их новыми, очень интимными узами. Но Эйд наверняка задержал бы ее, а Кэтрин и так едва хватило времени, чтобы заскочить к себе, в пригород Мельбурна, где второй год она снимала крохотный коттедж, быстренько переодеться, схватить папку с документами и той же машиной рвануть в «Эври дэй». А у Эйда на спальном столике осталась ее нежная записка…
17 
