41 
— Неправда. Если на этот раз мы будем честны друг с другом, то обязательно что-нибудь придумаем, — возразил Мал, глядя ей прямо в глаза. — Я люблю тебя.
Наверное, примерно то же самое чувствуют люди, в которых попала молния.
— Ты меня любишь?
— Да, я люблю тебя. Люблю даже твое невыносимое упрямство.
Эйвери прижала руку к груди. Сейчас ей бы следовало сделать ответное признание, но она еще ни разу в жизни никому не говорила этих слов.
— Я… — Слова застряли у нее в горле. — Я…
— Ты?
Черные глаза так пристально на нее смотрели, что Эйвери захотелось завыть в голос.
— Я срочно должна глотнуть свежего воздуха. Может, проедемся верхом?
Мчась на арабской кобылице сквозь пустыню навстречу восходящему солнцу, Эйвери забыла обо всех своих горестях и тревогах. Бескрайняя пустыня и Мал. Что еще нужно для счастья?
— Нам пора возвращаться, иначе ты сгоришь на солнце, — заметил принц, осаживая норовистого жеребца.
Эйвери послушно завернула кобылу, хотя солнцезащитный крем еще никогда ее не подводил.
— Здесь так красиво, но мне действительно пора возвращаться к работе.
— Тебе уже давно пора нанять стоящих помощников. К тому же мы оба прекрасно понимаем, что ты не столько стремишься вернуться к работе, сколько бежишь от своего страха. Расскажи мне про свою мать.
— Какое тебе до нее дело?
— Просто я хочу понять, стала ли она такой циничной, занимаясь бракоразводными делами, или, наоборот, из-за врожденной циничности выбрала такую профессию.
— Циничность у нее врожденная.
— Не обязательно. Было же у нее что-то с твоим отцом.
Несмотря на жару, Эйвери почувствовала, как у нее холодеют руки.
— Поверь мне, она всегда была циничной.
— Именно поэтому у них ничего и не получилось?
Эйвери никогда и ни с кем не обсуждала эту тему.
Даже с матерью был всего один-единственный разговор, и Эйвери до сих пор в точности помнила, как тогда закричала: «Это неправда! Скажи, что это неправда, что ты этого не делала!» Но мать лишь пожала плечами:
— Половина твоих одноклассников живет без отцов. Поверь мне, женщинам совершенно не обязательно зависеть от мужчин, без них намного лучше.
Но Эйвери была в том возрасте, когда хочется во всем походить на сверстников, так что она не собиралась сдаваться.
— Да, но они все равно иногда видятся со своими отцами.
— Значит, им, в отличие от тебя, не повезло. Скажи спасибо, что я избавила тебя от ненужных ссор и лишних стрессов.
Но Эйвери упрямо мечтала об отце, о любом отце, и начала придумывать себе сказки. Отец уехал в командировку и скоро вернется. Отец ее обожает, но по делам уехал на Дальний Восток, а мать не смогла бросить работу в Лондоне, так что они остались вдвоем. Понимая, что мать не способна на проявление каких бы то ни было чувств, Эйвери просила ее лишь о деньгах и покупала себе подарки от воображаемого отца, которого за всю жизнь так ни разу и не увидела.
А потом она выросла в сильную, уверенную в себе женщину, вот только детские страхи никуда не исчезли.
Может, уже пора наконец перестать врать и открыто во всем признаться?
— Я не общаюсь с отцом. Я… я вообще его никогда не видела.
— А он хотя бы знает, что у него есть дочь? Или твоя мать так ничего ему и не сказала?
Они были посреди пустыни, но Эйвери почувствовала, как вокруг нее словно сжимаются каменные стены.
— Ты никогда не пробовала его найти?
— Нет, я и так знаю, что не нужна ему. — Эйвери стукнула лошадь пятками, но глупая кобыла не захотела уходить от своего жеребца, а потом еще и Мал отобрал у нее повод.
— Что бы ни случилось между твоими родителями, каждый человек имеет право знать, что у него есть ребенок.
— Возможно, но далеко не каждый мужчина желает пользоваться этим правом, и поверь мне, мой отец один из них. — Эйвери не надеялась, что Мал сможет ее понять, ведь сам он даже в бурной молодости никогда не забывал о своих обязанностях.
— Неужели тебе совсем не интересно, кто он такой?
— Я и так знаю, кто он такой. — Ну зачем она позволила втянуть себя в этот разговор? — Я уже малость старовата, чтобы заводить отца, да мне и без него неплохо живется. Смотри, снова газели! — Стараясь отвлечь Мала, она махнула рукой ему за спину, но он даже не повернулся, а вот кобыла испугалась и так резко прянула в сторону, что Эйвери едва не слетела в песок. Успокоив лошадь, она решилась довести разговор до конца, понимая, что иначе Мал от нее не отстанет. — Моя мать никогда не страдала особой заботливостью и всячески поощряла мою самостоятельность. Обычно мы встречались лишь за ужином, она быстро просматривала мои оценки, а потом рассказывала о работе, так что я каждый день выслушивала отчет о сотне скончавшихся браков. Супружеские измены, увольнения, казино, алкоголизм и наркомания… эти темы ей никогда не надоедали, а уж об отсутствии доверия и неумении друг друга слушать она могла говорить часами. Тебе хватит или в подробностях описать первые восемнадцать лет моей жизни?
41 
