37 
Он снова и снова подчеркивал мнимое родство с ней, словно пытался вдолбить это себе в голову…
— Я думала, вы сочтете обычную мозоль лишь крошечным возмездием за мои многочисленные грехи… — Девушка была смущена тем, что длинные пальцы Фламинга продолжали сжимать ее ногу. Это слишком походило на ласку.
— Ты была не права, — сухо возразил Хуан. — Я бы счел это серьезной раной, которая могла загрязниться, и перевязал бы свежим носовым платком.
— Тогда напрасно я не пожаловалась, — смиренно согласилась она. — А еще не поздно попросить вас пожертвовать платок?
— У меня есть кое-что получше. Оставайся на месте. — Хуан отпустил ногу и вышел из комнаты. Дора стала разглядывать лодыжку; ощущение от прикосновения его пальцев было таким сильным, что она не удивилась бы, если бы на ноге остались следы.
Фламинг быстро вернулся с упаковкой всевозможных пластырей.
— Все мое ношу с собою! — восхищенно воскликнула Дора, когда Фламинг выбрал нужный пластырь и заклеил им мозоль. — Мне и в голову не пришло, что вы возите с собой аптечку… — Боль как рукой сняло, и девушка облегченно вздохнула. — Господи, как приятно, когда о тебе заботятся…
— Иногда приходится позаботиться и о себе, — заметил Хуан. — Моя работа требует частых поездок в такие места, где нет медицинской помощи. Поэтому нужно быть готовым ко всему. Маленькая аптечка первой помощи — непременная часть моего багажа.
— Чем же вы занимаетесь? — Она убрала ногу под покрывало и даже закуталась в него. — Уж не хотите ли вы сказать, что вы миссионер?
— Это тебя не удивило бы, правда? — улыбнулся он. — Подозреваю, что ты уже причислила меня к разряду фанатиков.
Он просто читал ее мысли! Дора воображала его святым Петром, не пускающим в райские врата нераскаявшихся грешников.
— А вы станете это отрицать? — спросила она, ощущая наэлектризованное пространство между ними. Глаза Хуана смотрели на нее из-под полуприкрытых век.
— Нет, — неожиданно ответил он. — Я очень увлекающийся человек. Если что-то затрагивает мою душу, я действительно становлюсь фанатиком. Например, без остатка отдаюсь своей работе.
— Позвольте мне догадаться… — Искушение позлить его было слишком сильно. Дора склонила голову набок. — Вы кто-то вроде сборщика налогов?
— Только в тех случаях, когда сам являюсь кредитором! — Зубы Хуана блеснули в насмешливой улыбке.
— О, понимаю, — глубокомысленно кивнула девушка. — Строительство? Жилые дома, отели, общественные здания и все такое?
— Мы, конечно, принимаем участие в подобных проектах. — В его голосе слышалась горделивая нотка. — Мехико может похвастаться некоторыми зданиями, которые входят в число красивейших в мире и служат примером интересных архитектурных решений. А наши отели просто великолепны. Однако существуют и другие здания, не столь эффектные, но более полезные для страны. Например, фабрики, особенно в отдаленных районах… К сожалению, импорт некоторых видов продовольствия и промышленных товаров все еще является тяжелым бременем для нашей экономики. Существует массовый отток людей из мест, где они живут, но не могут найти работу. Такие люди уезжают в большие города, что создает огромные проблемы для городских властей.
— Вы имеете в виду фавелы, наподобие бразильских? — Дора с любопытством всматривалась в его оживившееся лицо.
Хуан кивнул.
— Я вижу, ты кое-что знаешь об этих проблемах. На окраинах Мехико тоже можно увидеть сотни домиков, теснящихся на склонах холмов. Некоторые критиканы называют их трущобами. Но люди, которые живут там, пользуются тем же медицинским обслуживанием, что и остальные граждане, а их дети ходят в те же школы, что и дети других горожан. Кое-кто нелегально прибывает из стран с менее демократическими режимами и находит у нас убежище и работу. Конечно, положение не из лучших, но выходов из него только два: либо сжечь домишки и лишить всех этих людей крова, либо увеличивать число рабочих мест в регионах, которые находятся вдали от больших городов… — Он помолчал, а затем добавил: — Нельзя сказать, что мы недооцениваем или отрицаем существование этой проблемы. Наше правительство развивает промышленность. Но процесс идет медленно.
— Значит, вы бизнесмен?
— Я прежде всего патриот, — сухо поправил он. — Патриот, который отдает все свои силы и способности, занимаясь полезным делом за справедливое вознаграждение.
37 
