Особенно,... 
30 
— Ей-богу, Люк, если хочешь врать дальше, так хоть ври убедительно.
А действительно, забавно, подумал он мрачно. Он, наконец, собрался с духом, нарушил клятву, подставил себя под удар, а она думает, что это всего-навсего очередная выдумка.
— То есть теперь, когда я наконец решил сказать тебе правду, ты мне не веришь?
— Правду? — Смех в ее голубых глазах погас, улыбка сбежала с лица. Она смотрела на него так, будто видела его впервые в жизни. — Ты хочешь мне сказать, что ты, мой муж, компьютерный аналитик, на самом деле Джеймс Бонд?
Люк стиснул кулаки от беспомощности, потом сунул обе руки в карманы джинсов.
— Опять Джеймс Бонд! Нас тошнит от этого имени.
— Нас? — она опять хихикнула. — С чего бы это? Такие славные истории.
Она отбросила одеяло и поднялась. Люк заметил красные пятна на ее скулах и лихорадочный блеск в глазах. Ему придется туго. Ее белокурые волосы буйно рассыпались по плечам, а грудь под зеленым шелком ночной сорочки бурно вздымалась.
— Джеймс Бонд — это сказка. А реальность — это я. Эбби, я дал клятву, что никогда никому не расскажу о своей работе. И до этого вечера я ни разу ее не нарушил.
— Клятву?
— Да.
— И ты — шпион?
— Я предпочитаю термин «тайный агент».
— Ну, еще бы! — кивнула она, и в ее глазах опять заплясали искорки. — Этот термин куда лучше.
Он схватил ее за плечо, но она вырвалась и отскочила от него.
— Не надо. Не трогай меня.
Она вышагивала взад-вперед по спальне, сначала слегка пошатываясь, потом все более твердо. Звук ее шагов заглушался мягким ковром и ее собственным возбужденным дыханием.
— Зачем ты мне все это говоришь? — спросила она резко, держась от него на расстоянии, так, чтобы он не мог дотянуться до нее. Люк следил за ее метаниями, не поворачивая головы и не двигаясь с места.
— Я устал лгать тебе.
Она скептически посмотрела на него.
— Ты думаешь, что у меня роман, — продолжал он, — и я не хочу тебя терять из-за этого вздора.
— А у тебя нет романа, просто ты — шпион!
— Да, это так.
Она остановилась перед ним и воинственно скрестила руки на груди.
— А кто такая Кэтрин?
О господи, он же уже объяснял ей тысячу раз!
— Тоже тайный агент. Я знаю ее уже много лет.
Эбби подняла бровь. Люк устало вздохнул.
— Она замужем, за нашим же. И у нее трое детей!
Эбби смотрела на него исподлобья.
— То есть Кэтрин — шпионка и любящая мать?
— Ну да.
— И у тебя нет с ней романа?
— Нет.
— А с кем у тебя роман?
Он улыбнулся.
— Ни с кем. У меня очаровательная жена, кстати, ужасно ревнивая.
— Я не ревнивая, — возразила Эбби, но как-то не очень уверенно.
— И у тебя нет повода, — уверил ее Люк, осторожно идя через комнату — будто он проходил мимо голодного хищника.
— Как бы я хотела в это верить, — сказала Эбби неожиданно нежно и грустно, и Люк почувствовал вспышку надежды.
— Я не лгу тебе, Эбби. — Он взял свой кожаный пиджак, валявшийся в ногах кровати, достал из внутреннего кармана потрепанный бумажник и протянул ей.
Она осторожно взяла его, развернула и молча разглядывала несколько секунд. Наконец подняла глаза.
— Так это правда? Ты работаешь на правительство.
— Да, это правда.
— Ты не занимаешься программным обеспечением?
— Я даже не знаю, что это такое.
Покачав головой, она снова посмотрела на его удостоверение и провела пальцами по фотографии.
— Это просто невероятно.
— Я знаю, как это звучит, но это правда. — Он сделал шаг к ней. — Когда мы встретились в самолете...
Она вскинула глаза.
— Я летел в Париж, чтобы допросить пойманного террориста.
— О, боже мой...
— Те звонки, когда к телефону звали Люси, они — из офиса. Это знак, что я должен выйти на связь.
— Пароль?
— Своего рода.
Господи, что она теперь будет делать? Так трудно было ей во всем признаться. И так трудно теперь понять, не совершил ли он ошибку.
Том Кеннеди придет в ярость, когда узнает об этом. Но, черт возьми, Люк не собирается терять женщину всей своей жизни из-за обещания, которое он дал, когда не был еще с нею знаком. Он не откажется от Эбби. Он будет бороться за нее.
— О господи, — прошептала она, сжимая бумажник.
Она подошла к кровати и села, задумалась на некоторое время, потом спросила:
30 
