5 
В палату для стариков.
Откуда – как правило, уже никто не выходит живым.
И они это хорошо знают.
Каждый кто попал туда – хочет лишь быстрее уйти на тот свет.
Только одно общее есть у них в палате – они уходят по ночам …
Деды перестали улыбаться.
Они перестали ругаться, шутить.
И вообще – разговаривать между собой. Как будто что-то ужасное ходило по цеху. Которое выдёргивало один за другим – каждого из них …
Лишь глядя на меня – они снова, порой улыбались. Теперь многое изменилось в цехе – они защищали меня перед начальством, хвалили, добились мне повышения зарплаты и в то же время позволяли мне опаздывать на работу.
Казалось, они стали боятся потерять меня, цепляясь своими старческими руками за мою молодость – как за последнюю соломинку. Как будто говоря мне взглядом: – Ты же хамелеон, мы знаем! Чтобы делал ты в этой ситуации: Как бы выжил?
Они спрашивали меня об этом своими глазами.
А я, так же глазами отвечал им – Я не знаю. Простите. Мне так жаль …
И однажды. в тишине, из-за окна снова донеслась детская считалочка:
– Раз, два, три четыре, пять – я иду тебя искать.
– Закрой Окно!! – Заорал один из дедов. И я вдруг понял. Он чувствует что она идёт за ним …
Взгляд деда стал беспомощным … и он упёр его прямо в меня. Я отвернулся … не в силах выдержать его.
Его взгляд был глубоким.
Я хорошо знаю этот взгляд.
Через день он упал с лестницы. С высоты два метра. Это смешно для молодого. Но смертельно – для восьмидесятилетнего старика. От падения он потерял сознание. Так и не пришёл в себя. Врачи сказали что оторвался тромб. И через день он умер не приходя в сознание.
Стариков осталось двое. И с этого момента, вдруг произошло чудо – они снова ожили – начали шутить, смеяться, ругаться. Только как то чересчур громко, неестественно.
И самое главное – они уже не искали у меня ответ – как спастись. Не защищали меня перед начальством. Казалось они вообще перестали замечать меня. А старались проявить себя в работе. Забыться в ней. И лишь очередная похвала начальства – лишь имела значение в их жизни.
Именно она – важна для инстинкта трудолюбия. Чтобы он рос.
Это то же самое – как вода для растения.
Каждый день теперь, прежде чем зайти в раздевалку – они заставляли меня закрыть окно на улицу. Чтобы ни звука оттуда. Ни пения птиц. ни дуновения ветра.
Но однажды я не совсем плотно прикрыл окно. И детская считалочка вдруг тихо донеслась снова:
– Раз, два, три четыре, пять – я иду тебя искать.
– Простите – Прошептал я и бросился к окно чтобы прикрыть плотнее.
Но деды не ругались. Один из них вдруг положил голову на руки. Кажется он плакал. Другой лишь с упрёком посмотрел на меня -0 Что ты наделал?
Потом встал и молча вышел из комнаты.
Вот тот что вышел из комнаты – и умер через две недели.
Врачи сказали что от высокого давления.
Я был на его похоронах, стоял в церкви, перед его фотографией над гробом и внимательно смотрел на неё. Мне казалось что оттуда, из фотографии – он смотрит только на меня. Мне в глаза. И говорит тихо-тихо:
– Не переживай что ты не мог дать ответ нам тогда. Потому что … нету ответа.
Теперь мы остались вдвоём с последним дедом, одни – в огромном цеху.
Он сильно изменился. Вместо работы, заставлял меня сидеть рядом с ним – прости сидеть. И рассказывал … рассказывал. Про своё детство, родителей, как он пешком шёл в город – учиться. Про свою жену, детей.
Я слушал и … мне казалось что он хочет чтобы эти воспоминания – осталось в ком то, после него.
Но почему – во мне?
С этим немым вопросом во мне я иногда смотрел ему прямо в глаза. А он отводил свои в сторону, лишь грустная улыбка появлялась у него на губах – Ты же хамелеон, так что пусть твоё гребанное хамелионское подсознание само найдёт ответ – что я хочу от тебя.
Дед терпеливо ждал ответа … но его не было. И тогда дед стал злится на меня – по каждой мелочи, ругаться …
И тогда моё подсознание дало ответ снова.
– Дед хочет любви – Подсказало оно и растворилось снова. Лишь успев шепнуть на прощание – беги оттуда.
– Любви? – Удивился я.
Зачем старику в возрасте 82 года – чья-то любовь?
Я имею кому отдать свою любовь.
Например – своей маме.
Свете, с соседнего подъезда.
Моему коту.
Но чужому старику?
Что в тебе такое, гребанная любовь, что тебя просят все – даже умирая?
Нет, хамелеону – не трудно полюбить. На то он и хамелеон. Ведь не зря деды выбрали его. А получив правильный ответ – я тут же стал смотреть на деда с любовью.
5 
