5 
И словно в ответ на мысли отца сверху, из спальни, донесся заливистый плач новорожденного.
А через мгновение – жуткий, захлебывающийся вопль Магдалены.
ЧАСТЬ I
Пресвятый Боже, страшното как! Сыро, темно, дышать тяжко. И тело все болит, словно по камням тащили или... В зубастой пасти?!!
Ойой, не надо, Груня, даже думать не смей об этом! Матушка ведь говорила, что чудищ не бывает, что идолища поганые, языческие давно огню преданы, и, ежели примстится какое, надо молитву сотворить, и оно, идолище, в сей момент сгинет!
А она вот не успела... Потому что черничную поляну, на ягоды больно богатую, нашла. И, не желая с подружками делиться, с которыми в лес пошла, затаилась, на их ауканье не отзывалась. Потеряться не боялась, она эти леса вокруг деревни вдоль и поперек исходила.
Правда, в эту часть леса деревенские не ходили, дурной славой она пользовалась. Навроде как люди тут пропадают, в основном девки молодые из соседних деревень. Не так чтобы часто, раз в году, а то и того реже, но ведь пропадают же! А бабки с тех деревень, что живут здесь с рождения – ихто село барин целиком перевез из Сибири лет тридцать назад, так что свои бабки местных легенд и не знали раньше – бают, что гдето в лесу есть Белая Пещера, где живет Змей Горыныч. Давно живет, тыщу лет, а то и дольше. Раньше, в стародавние времена, когда Змей помоложе был, он в страхе всю округу держал, деревни жег, баб да ребятишек истреблял, скотину воровал. Мужики вроде пытались извести чудище, да не вышло. И тогда начали поклоняться ему, богом своим сделали. И, чтобы Змей больше деревни не разорял, каждый год ему в жертву приносили самую красивую девку. Ну, как приносили – приводили. Девку, разодетую в самые лучшие одежки, отводили к пещере, привязывали там к дереву и оставляли. А что уж с ней чудище делало – неведомо. Может, ело, а может...
Ой, даже думать про такое страшно!
А потом вроде перестали местные Змею поклоняться, истинная вера, христианская, на землю Русскую пришла. И много веков держалась, пока Никон, сын змеев, не решил веру на свой лад перекроить. А несогласных с никонианцами притеснять стали, так что пришлось истинно верующим, коих старообрядцами назвали, в тайгу уйти, скиты там обустроить. Но и там со временем достали, так что спасибо барину, Венцеславу Тадеушевичу (пока имя его заучила, немало тумаков от батюшки досталось), спас, уберег, сюда привез, оградил от мира антихристова. И не надо туда никому, вон, Марфушка Лобова сбегла когдато, и чем закончилось? Приползла к своим родителям на брюхе. Вернее, с брюхом. И, если бы не сердце жалостливое барыни, Магдалены, быть Марфушке самой последней скотницей, всеми презираемой. А так ходит теперь важная такая, иначе как Марфой Петровной и кликать нельзя – как же, нянька и кормилица барчука, Сигизмунда! А чего ей не быть кормилицей да нянькой – своето дите в родах померло, некому помочь было, в тот день барыня от бремени разрешалась, так вся дворня там была, чтобы под рукой на случай беды какой.
Но с барыней никакой беды не приключилось, родила красивого крепкого мальчонку, вот только с молоком беда – ни капли грудь не давала.
А Марфушку брюхатую, между прочим, сразу для того и брали, чтобы дите барское кормила в первую очередь. А потом уже свое.
Но свое – никто не знает, кто у Марфушки народился, сын или дочь, она ни с кем из деревни о том говорить не желает, даже с отцом и матерью – родилось пуповиной обмотанное, не дышал ребеночек. Окажись врач или хотя бы повитуха их деревенская рядом, может, и откачали бы ребятенка. А так – помер.
Говорят, Марфа чернее ночи первое время ходила, но потом ничего, отошла, и к сыну барскому, ею выкормленному и вынянченному, так привязалась, что чисто собака за ним бегает.
Ой, стукнуло чегойто! И шуршанье, и поскребывание! И чего ее понесло в ту сторону! Ведь не зря люди про сына Змеева сказывали: мол, лежало яйцо в пещере тысячу лет, а теперь ему срок настал, и вылупился Змееныш. Видать, не зря девок Змей в пещеру таскал, потому как Змееныш обликом на человека смахивает. Бабки, в лес этот ходившие, его видали, правда, издаля, мельком, да еще и подслеповатые они. Но все сходились в одном – Змееныш ходит на двух ногах, у него две руки, вроде человеческие, а вот голова – Змеева. Зеленая, страшная, вся в чешуе, зубищи из пасти торчат, и язык длинныйпредлинный.
5 
