354 
Кокос даже не дернулся в его руках, но глаза Ринсвинда яростно завращались.
Наконец в поле его зрения вступили три фигуры. Фигуры, по всем признакам, женские. Обильно женские. Одежды на них было не слишком много, и для людей, которые совсем недавно гребли на большом боевом каноэ, вид у женщин был чересчур свежий, как будто они только что побыли в косметическом салоне. Но с прекрасными амазонками часто так бывает.
По бороде Ринсвинда потекла тонкая струйка косового молока.
Одна из женщин – судя по виду, главная – откинула назад длинную русую прядь и ободряюще улыбнулась.
– Знаю, в это трудно поверить, – произнесла она, – однако я и мои сестры являемся представителями затерянного племени. Все наши мужчины недавно погибли от смертельной, но краткосрочной и чрезвычайно специфической болезни. С тех пор мы плаваем по островам в поисках мужчины, который помог бы нам продолжить род.
– Как думаете, сколько он весит? Брови Ринсвинда подскочили. Женщина застенчиво опустила глаза.
– Ты, наверное, задаешься вопросом, почем мы светловолосые и белокожие, в то время как всех остальных жителей этих островов кожа смуглая, – продолжила она. – Но, похоже, это одна из загадок генетики…
– Фунтов сто двадцать – сто двадцать пять. Плюс пара фунтов на… э-э, одежду, если это можно так назвать.
– Извините, что вмешиваюсь, но где этот… ну, сами знаете кто… тот самый?…
– Ничего не получится, Думминг, нутром чую. И ты будешь виноват.
– Он всего лишь в шестистах милях от нас и на нашей половине Диска. К тому же я уже все просчитал на Гексе – осечек быть не должно.
– Вы получше посмотрите… Он такой… ножками…
Брови у Ринсвинда заплясали. Из горла послышался удушенный свист.
– Нет, его я не вижу… Слушайте, кончайте дышать на хрустальный шар!
– И, разумеется, если ты решишь присоединиться к нам, мы подарим тебе все те чувственные радости, о которых ты только мечтаешь…
– Отлично. Итак, на счет три…
Кокос упал и откатился в сторону. Ринсвинд сглотнул. В глазах у него застыло голодное, мечтательное выражение.
– А пюре вы делать умеете? Ну, картошку?… – только и успел спросить он.
– ДАВАЙ!
Сначала возникло ощущение давления. Мир перед Ринсвиндом вдруг растворился и всосал волшебника в бездонную дыру.
Потом тот же самый мир до предела истончился и сделал «тван-нг».
Мимо, размытое из-за огромной скорости, пронеслось облако. Когда же Ринсвинд решился вновь открыть глаза, то увидел далеко впереди крохотную черную точку.
Точка росла.
Пока не превратилась в плотное облако предметов. Среди них – пара тяжелых соусниц, большой медный подсвечник, несколько кирпичей, стул и огромная бронзовая бланманжетница, отбитая в форме замка.
Все это по очереди врезалось в Ринсвинда, при этом бланманжетница, отскакивая от его головы, издала веселый звон, после чего, виляя в воздухе, растворилась у него за спиной.
А следующее, что он увидел, был октагон. Нарисованный мелом октагон.
Ринсвинд летел прямо в его центр.
Чудакулли уставился на октагон.
– Думаю, до ста двадцати пяти фунтов он немножко не дотягивает, – пробормотал аркканцлер. – Но все равно, отличная работа, господа.
Растрепанное пугало в центре октагона трудом поднялось на ноги и принялось яростно хлопать себя по бокам, сбивая занявшиеся на одежде огоньки. После чего мутным взглядом посмотрело вокруг и вопросило:
– Хе-хе-хе?
– В нынешнем своем состоянии он, должно быть, несколько дезориентирован, – продолжал аркканцлер. – В конце концов, за две секунды проделал больше шестисот миль. Так что не набрасывайтесь на него, для его здоровья это сейчас опасно.
– То есть это как с лунатиками? – уточнил главный философ.
– В каком смысле?
– Ну, моя бабушка утверждала: если неожиданно разбудить лунатика, то у него отвалятся ноги.
– А это точно Ринсвинд? – декан недоверчиво поднял бровь.
– Разумеется, это Ринсвинд, – подтвердил главный философ. – Мы потратили столько времени, разыскивая его.
– С таким же успехом это может быть какая-нибудь опасная оккультная тварь, – упрямо возразил декан.
– С такой-то шляпой?
Шляпа и впрямь была остроконечная. В каком-то смысле. Своеобразная самодельная остроконечная шляпа, сварганенная из бамбуковых щепок и листьев кокосового дерева в тщетной попытке привлечь проходящее мимо волшебство. Примотанные травой ракушки образовывали слово «ВАЛШЕБНИК».
354 
