Последние отзывы

  51  

Гонтарь не спеша разоблачился, повесив оружие и амуницию на гвозди и крючья, вделанные в стену вагончика. Затем, так же не спеша, сел перед малолетним воришкой на корточки.

Мальчишка сохранял безмятежный вид, как будто все происходящее лично к нему абсолютно не относилось. На чумазом лице — голубые, как васильки, глаза. Прикидывается слабоумным? Или впрямь ничего не боится?

Нет, страха или смятения малец не выказывает. Смотрит своими ясными глазенками, как будто перед ним не «человек с ружьем», а пустое место.

Похоже, малец и вправду глухонемой. Учитывая сложившуюся ситуацию, это даже хорошо. Если и захочет, то не сможет никому рассказать, где его «мамочка» и что с ней сталось.

Но какого черта он так странно смотрит?! Надо бы его как следует проучить!

Схватив пацана за шиворот куртки, Гонтарь потащил его к столу. Подтолкнув бедром страдающего с похмела летеху, чтобы тот освободил пространство, достал из ножен острый тесак. Прижал руку мальца к столешнице — и на мгновение застыл, словно раздумывая, как ему следует дальше поступить.

— Отхреначь ему пару пальцев, — сказал Длинный. — А то, когда подрастет, будет, гад, в спины нам стрелять!

Перехватив рукоятку ножа, Гонтарь навис над мальчишкой.

— Вот что, гаденыш... Запомни на всю жизнь! Заруби себе на носу, слышишь?! Воровать — плохо! Нельзя воровать!!

— Меня сейчас вырвет, — пробормотал летеха. — Кончайте, мужики...

— За воровство знаешь что полагается? — рявкнул Гонтарь. — Не то что палец, а всю руку полагается отхватить!

Мальчишка дернулся, но не тут-то было. Гонтарь кончиком лезвия вел по большому пальцу мальчишки. Однако резать не стал, памятуя, что пацана теперь, — хочешь не хочешь, — придется отправить с ближайшим этапом в лагерь, потому как начальник «зоны» может поинтересоваться судьбой «сына полка».

Царапина получилась не слишком глубокая — как зарубка на память. И в членовредительстве никто не сможет его обвинить, тем более что мужики вокруг надежные, а сам малец, в сущности, вор и подрастающий бандит. Из него точно матерый волчара может вырасти, вон даже не вздрогнул, когда ему порез нанес.

— Запомни, чечен, и меня, и тот урок, что я тебе преподал! — сказал Гонтарь, убирая тесак в ножны. Затем кивнул одному из приятелей. — Толян, отведи его к «мохорам»! Пусть стерегут как следует, а то Каратаев его уже раз упустил...

— А что дальше с мальцом делать будем?

— Подбросим на этап к беженцам. Скажем, приблудился, и все такое. Короче, ничейный он, понятно?!

Пока кореш отсутствовал, Гонтарь вдруг вспомнил о снайперше. Внизу живота тут же ощутил легкое шевеление. Роскошный бабец, и формы у нее — ого-го... Но не далась, сволочь, чуть ее не пристрелили! Решили сообща, что обломают ей рога на следующую ночь, но тут некстати пьянка случилась. Этой ночью? Нет, пожалуй, не стоит рисковать. Если бы сразу объявили летехе... Не-а, он на такие дела не подпишется. Сегодня он явно не собирается покидать «блок», так напуган, что даже опохмелиться не просит.

Значит, через ночь. Наказать Длинному и Толяну, чтобы не вздумали шастать к снайперше! Да и в техническом плане... пока Завидяй в вагончике, где ж здесь бабенку оприходовать? Не в самом же зиндане? Или в недостроенном бункере? Хочется все-таки комфорта...

— Товарищ лейтенант, все будет путем, — заверил Гонтарь пригорюнившегося командира. — Счас обед приготовим! И я полагаю, что сегодня не стоит... Короче, вводим «сухой закон»!

Когда вернулся Толян, Гонтарь показал своим дружкам кулак:

— С сегодняшнего дня все гулянки отменяются!

— Что, и ночного траха не будет? — с разочарованным видом произнес Длинный. — Ну ни фига себе...

— Еще одно слово, и я вас на пару с Толяном так трахну, что позавидуете «мохорам»!

Примерно через час Гонтарь узнал, что мальчишка опять сбежал.

Он так и не вспомнил, почему вдруг лицо милицейского генерала, носившего солнцезащитные очки, показалось ему знакомым.

Автоколонна, к которой по дороге присоединилось еще пять единиц бронетехники, свернув с трассы, теперь подъезжала к Урус-Мартану. Весь груз, перевозимый армейскими «Уралами», предназначался для нужд новых формирований чеченского ополчения, присягнувших на верность федеральным властям.

На заднем сиденье джипа расположились двое. Генерал-полковник Калиничев, крепкий осанистый мужчина лет сорока восьми, являлся одним из заместителей министра внутренних дел. Хотя в окрестностях Урус-Мартана все еще неспокойно, он изъявил желание лично отправиться вместе с колонной, чтобы на месте переговорить с «новыми чеченцами».

  51