Особенно,... 
83 
И правильно… Юленьке обещали. Обещание исполнено. Волки не тронут Алекса, если Юленьке так хочется. Но хочется ли ей?
Спина рядом. Широкая спина в плаще из черной шкуры. Близко… очень близко.
– Не шевелись… – он медленно отвел руку назад, как если бы держал не молот, но клюшку для гольфа. И ударил смешно, нелепо. Но Мьёлльнир закричал, разбивая смороженный воздух, как стекло… и волк разлетелся стеклянной фигуркой.
Взвыл второй.
– Чего же ты ждешь, милая? Помоги нам.
И Юленька, решившись, со всей силы толкнула Алекса в спину.
Глава 6. Обещание.
Снег поставил подножку и тут же превратился в гладкую, накатанную дорогу. Алекс летел по ней, кувыркаясь, путаясь в плаще, пытаясь не выпустить из рук молот, хватая ртом молочную взвесь и проклиная Крышкину.
Идиотка!
Что она творит? Мало он с ней возился? Бросить надо было! Бросить и…
Падение закончилось в расселине. Алекса припечатало к скале. Выступ ее тупым мечом ударил в спину, обездвижив на миг. Но и мига хватило.
Волк навалился молча, погребая под собственной тяжестью. Руку придавил. Правую. А левая, пустая, бесполезна. Но Алекс бил по шкуре зверя, и шкура звенела. Алекс драл ее пальцами, но лишь резался об острые края инеистой шести. Алекс кричал и тянул из-под себя выбитую, вывернутую правую руку, боясь лишь одного – не успеет.
Конечно… пальцы ослабели. И плечо чужое. Мягкое. Волк мог бы убить… ждет? Кого.
Крышкина-Покрышкина. Идет по дорожке, глядит на Алекса.
В руках ее – длинная льдинина с талым краем.
– Юлька! – Алекс почти вытянул руку. – Юлька, очнись!
Она не в себе. Просто она – не в себе. Она подойдет и очнется. Поймет, что не надо Алекса убивать. Не надо… он же не враг!
– Юлька, это ведь не ты?
Волк отвернулся, но не ушел. Если бы волк приподнялся, хотя бы немного. Самую-самую малость, тогда…
Крышкина присела рядом и, отложив льдину, сунула пальцы под горло Алексу.
– Не шевелись, пожалуйста, – попросила она. – Мне неудобно.
Алекс прижал подбородок к шее.
– Ты мне мешаешь. Всегда мешаешь. И сейчас мешаешь. Нельзя мешать!
Он не мешает, он выжить пытается. Как?
– Я… я помогу. Я сделаю, как ты хочешь.
– Да?
– Обещаю! Только пусть он немного сдвинется? Неудобно же.
– Врешь? – она склонила голову к плечу, сделавшись похожей на огромную птицу. – Врешь!
– Клянусь! Чем хочешь, поклянусь! Выполню… все, что скажешь.
Волку хватит одного удара. А Крышкина? Что с ней делать? Убегать? Убить? Она же своя. Она не виновата, что такой стала.
Юлька смотрела на волка долго, словно примеряясь, а потом вдруг ударила наотмашь. Льдина распорола бок. Черная жижа хлынула из раны, оплавляя края, растекаясь и ширясь. Волк становился водой.
Умирал молча.
Алекс поднялся – правая рука затекла и висела плетью, лишь пальцы мертво, упрямо, продолжали цепляться за рукоять Мьёлльнира.
– Так лучше? – серьезно спросила Крышкина.
– Намного.
Он почти поверил, что Юлька стала прежней, нормальной, как она улыбнулась и сказала:
– Теперь ты должен исполнить клятву.
– И… и чего ты хочешь?
Крышкина протянула льдину.
– Убей себя.
Не собирался Алекс убивать себя. Не собирался и все тут! Но левая, живая рука вцепилась в осколок.
– Ты же этого не хочешь! Юлька, ты что…
– Хочу, – она перекатила голову на другое плечо.
Кукла на веревочках. Рисованные глаза и рот тоже рисованный. Улыбается. Ждет. А веревочки уже видны, тонкие, прозрачные, как леска в воде. Они выходят из головы и рук, тянутся вверх, прячутся в рукаве кукловода.
– Мы хотим, – сказала Крышкина.
– Мы хотим! – повторила та, которая стояла за ней. Не человек – дерево. Ива снежногривая. Волосы-ветви до самой земли стекают, блестят льдяными камнями, но ярче льда сверкают синие глаза. – Мы хотим!
Снежная дева хохочет. И голос ее – вой волчьей стаи – летит сквозь сладкую метель.
– Бей же, Алекс! Не трусь! Или ты, как твой отец?
– Да… нет! Я не трус! Он не трус!
Острие льдины уперлось в грудь, увязнув в черном волчьем меху. Спасибо Бьорну за подарок.
– Не поможет! – говорят Крышкина и ее хозяйка. – Бей. Ты клялся. Клятву надо держать.
83 
