Особенно,... 
34 
* * *
Наверное, кто никогда не жил под одной крышей с настоящим вампиром, вряд ли поймет всю глубину охватившего меня ужаса. Его можно сравнить разве что с пребыванием в одной клетке с крокодилом — страшный кровожадный хищник, который, если верить запискам выживших натуралистов, бросается на потенциальную жертву только в случае сильного голода или крайней опасности, и ты до последнего момента уповаешь на его врожденное благородство. Если честно, я всегда думала, что с животными гораздо легче договориться, чем с людьми, а во врожденное благородство голодного вампира не верила совершенно.
С легкой подачи моего горячо обожаемого супруга это клыкастое недоразумение оккупировало второй этаж нашей дачи (хотя по мне, вполне хватило бы и сарая для инвентаря, под завязку набитого чесноком и опечатанного серебряными замками со всех сторон) и вот уже три дня сидело там, не высовываясь. Может, он, конечно, и выходил подышать свежим воздухом или еще зачем, но на глаза мне за все это время не попадался. Бубнящий наверху телевизор, странные шорохи и прочие вполне «человеческие» звуки ясно давали понять, что наш «квартирант» имеет место быть, но насколько он себя комфортно чувствует, проверять совершенно не хотелось. Я ужасно боялась увидеть более серьезные подтверждения тому, во что упорно отказывалась верить. Мне, наверное, было бы спокойней, если бы у нас поселился какой-нибудь злостный маньяк, которого разыскивают все явные и секретные спецслужбы страны. Они, маньяки и прочие антисоциальные элементы, по крайней мере, существа нашего мира, а это пусть и слабое, но все-таки утешение.
На все мои многочисленные вопросы и обвинения в неадекватности мужниных поступков Вадим ничего вразумительного ответить так и не смог. Или не захотел. Отмазка в стиле «я же ученый, мне просто интересно» звучала несколько фальшиво, хотя и была не лишена здравого смысла. В кои-то веки столь экзотическое, да еще и иномирное существо само в руки попалось, грех не использовать такую исключительную возможность. А то, что это не просто опасный, а смертельно опасный вампир, уже сущие мелочи, и инстинкт самосохранения вкупе со здравым смыслом просто гибнет под давлением исследовательского интереса и маниакального научного любопытства. Я всегда знала, что ученые несколько «того», но чтоб до такой степени…
Как это ни прискорбно, но муж меня поразил до глубины души, и я пока так и не определилась, как к этому относиться — то ли посчитать за профессорскую (полученную, кстати, совсем недавно) норму определенной ученой степени, то ли людей в белых халатах звать. А вот уехать я порывалась, и не один раз, только страх за упертого мужа удерживал меня до сих пор на месте. Да и внутренний голос разумно подсказывал, что навязчивый упырь от меня так просто не отвяжется. Какой тогда смысл лишний раз дергаться?
В общем, худо-бедно мне удалось уговорить себя (не без помощи Вадима, правда), что раз уж до сих пор на меня никак не покусились, то ждать чего-то подобного и дальше довольно глупо. Намеченную жертву мало кто психологически маринует перед употреблением, не имеет смысла.
Таким нехитрым способом я и сейчас, стоя под тремя яблонями с целью сбора урожая, пыталась себя успокоить. Собирать яблоки мне всегда нравилось. Стоишь себе под деревом со специальным плодосборником на длинной ручке, присмотришь снизу особо понравившийся плод, прицелишься и — дерг, — яблочко, а то и два сразу уже в мешочке. Не надо лазить на стремянку, которая почему-то никогда не желает устанавлиться ровно, не надо следить за равновесием, которое сохраняется с большим трудом, не надо уклоняться от так и норовящих хлестнуть по лицу веток. Красота! Вот только сегодня это милое сердцу занятие не доставляло мне удовольствия. Злополучное окошко второго этажа, как раз выходящее на мою сторону, ежеминутно притягивало к себе взгляд, будто оно хищно подглядывало в ожидании удобного момента для нападения. И я боялась этот самый момент упустить.
— Твой страх можно хлебать ложками. Если бы я питался им, то меня давно уже стошнило от обжорства, — вкрадчиво раздалось над ухом, и я в ужасе подпрыгнула, чуть не взлетев на самую верхушку яблони, под которой имела несчастье стоять в этот злополучный момент.
Взлететь, конечно, не взлетела, но маковкой о нижнюю, и, надо сказать, довольно толстую ветку приложилась изрядно, даже искры из глаз полетели, а с яблони сорвалось несколько переспелых плодов. Хорошо еще, что все пролетели мимо меня, и плохо, что мимо позади стоящего. Только-только отступивший страх охватил меня с новой силой. Надуманная и взлелеянная за неполных три дня храбрость приказала долго жить под грозным натиском кровожадной реальности.
34 
