887 
Просвистев через комнату, тот воткнулся в центр мишени и пробил её, расколов пополам. Обломки упали на пол, а нож, подрагивая, ушёл в стену по самую рукоятку.
— Только не надо мне говорить, что это — любимая стена Виктора.
Флёр хихикнула и махнула рукой в сторону мишени: кусочки поднялись в воздух и сами собой склеились, нож выскользнул из стены, и мишень вернулась на прежнее место.
— О, у тебя не только боевые способности, Гарри, — заметила она, и её тон впервые стал мягким, — ты можешь исцелить себя.
— Может, ты сама займёшься спасением мира, а? — криво усмехнулся Гарри.
— Ну уж нет, — возразила она, — мне очень жаль, но тебе придётся это сделать в одиночку.
— Да всё в порядке, — взгляд Гарри стал жёстким, и Флёр поймала себя на мысли, что прилагает усилия, чтобы не вздрогнуть. — По крайней мере, я знаю, что должен буду сделать потом.
Прежде, чем Флёр открыла рот, двойные двери распахнулись, и вошёл Виктор Крум — с красными от мороза ушами, но очень довольный. Флёр сразу почувствовала это: он хмурился куда меньше, чем обычно.
— Пойдём, Гарри. Пора.
* * *
Путь к запасному входу Министерства, который указал им Перси, лежал через сады; они обогнули здание, и пробирались мимо огромных цветущих не по сезону розовых кустов — высоких, почти заглядывающих в окна первого этажа. Шипы цеплялись за джинсы и свитер Гермионы, она тихо чертыхалась себе под нос, Драко, крепко держа за запястье, тянул её вперёд.
— Вот так выражения, милочка, — улыбнулся он.
— Драко, твоя куртка…
Он остановился: двухдюймовый шип распорол рукав его чёрного замшевого пальто.
— Чтоб тебя, — и он пробурчал себе под нос что-то прозвучавшее, как «долбаные колючки всех этих долбаных колокольчиков».
Гермиона захихикала.
Запасной ход представлял собой впечатляющие высокие чёрные двустворчатые двери между двумя резными мраморными колоннами. Розы обвивали колонны и дверь.
— Розы в январе, — заметила Гермиона. — Как-то слишком романтично для Министерства.
Драко, отряхивающий с плеч и волос розовые лепестки, скорчил рожу.
— От всей этой романтики у меня сейчас сердце из груди выпрыгнет. Как насчёт пароля?
— Угу, — она вытащила из кармана свёрнутый пергамент и хотела было передать его Драко, но вдруг передумала.
— Ну? — нетерпеливо поторопил он.
— Просто смотрю на тебя, — ответила девушка. Так и было: сейчас он выглядел куда более здоровым, чем всё последнее время. Холод разрумянил бледные щёки, зелёный свитер, выглядывающий из-под пальто, подсвечивал зелёным его глаза. — Не знаю, почему, но мне пришло в голову, что Гарри — что бы там он ни говорил — гордился бы нами.
Драко приподнял бровь.
— Гермиона… — растягивая букву «о», сказал он. — По-моему, мы уже договорились, что Гарри — идиот, а, следовательно, твоё замечание, которым, без сомнения, ты предполагалавселить в нас боевой дух, отнюдь не наполнило моё сердце уверенностью в непогрешимости нашего плана. Так что — топ-топ, пойду-ка я лучше отсюда, перескочу через ограду и скроюсь в ночи.
— Гарри неидиот, — возразила Гермиона.
Драко возвёл глаза к небесам.
— О Боже, — нараспев продекламировал он, — в чём провинился я, коль шлёшь мне в наказанье ты этих гриффиндорцев? Чем заслужил судьбу такую я? Ну, то есть всё нормально: пусть я завидовал немного, страсти были, вот только секса что-то маловато — но чем же, чем же я так плох? Я вопрошаю…
— Vera Prima Materia, — оборвала бесконечный поток излияний и жалоб Гермиона. Двери распахнулись, и прислонившийся к ним Драко, вскрикнув, когда почва ушла из-под ног, ввалился в коридор. Засунув пергамент обратно в карман, Гермиона неторопливо вошла в Министерство, перешагнув через слизеринца, который, морщась, сидел на полу. — Я произнесла пароль. Ты заметил?
Драко потёр шею и поднял на неё полный обиды взгляд.
— Слизеринка.
— Ты произносишь это так, словно в этом есть что-то плохое, — заметила она со сладкой и нежной улыбкой. — Поднимайся, Малфой. За работу.
* * *
— Гарри, пообещай мне одну вещь, — сдвинутые брови и сердитая линия рта делали Крума очень серьёзным. — Пообещай, что не будешь покидать квартиру после захода солнца.
887 
