1085 
Он взял со стола незажжённую лампу и шепнул «Люмос».
Гарри обернулся на свет и замигал:
— Малфой?.. А я думал…
— Что именно?..
— Что ты занят, — скомканно закончил Гарри.
— Был занят. Теперь свободен.
Он подошёл к окну, и Гарри свесил с подоконника ноги, чтобы можно было присесть рядом. На противоположной стене располагалось ещё два витражных окна, и смотрящая сквозь них луна разукрашивала лица юношей ядовито-зелёными, льдисто-синими и кроваво-красными узорами.
— Ну-с, и что это у тебя с физиономией? Не иначе, ты обнаружил, что вы с профессором Трелани остались единственными людьми на планете и теперь только от вас зависит выживание человечества?
Гарри нахмурился:
— Профессор Трелани?.. С какого перепуга ты вдруг…
— А, значит, дело не в этом.
— Конечно не в этом! — негодующе буркнул Гарри, но спохватился и взял себя в руки: — Это из-за Гермионы.
— Не поверишь — сейчас свалюсь с подоконника от изумления, — он поднёс лампу к лицу Гарри. — Слушай, краше в гроб кладут, — заметил он. — Что ж такого она натворила-то?
— Не она, а я. Я сделал ей предложение.
Вот теперь Драко действительно был поражён — чуть лампу не выронил, так дрогнула рука. Он едва-едва успел поймать её за петлю, и она закачалась, выстрелив пригоршней безумно мечущихся по стенам теней.
— На кой ляд ты сделал это, тупица?!
Гарри мрачно уставился на него:
— А что не так, если делаешь людям предложение?!
— Много чего. Например, ты сейчас дал мне понять, что сделал предложение не одному человеку, а целой толпе — представляешь, как они разозлятся, повстречавшись в церкви? А что до Гермионы — то, в общем, всё в порядке, за исключением того, что ни ты, ни она пока не достигли брачного возраста. Или ты собираешься вести к венцу несовершеннолетнюю?
— Семнадцать лет для магического мира вполне взрослый возраст, — пробурчал Гарри.
— Верно. То есть ты можешь жениться. Но не обязан. Не всё, что законно, гениально. Кстати, обратное тоже верно.
— Но я хочу жениться! И хочу жениться на Гермионе. Я вообще не представляю рядом с собой кого-то другого, а мысль о том, что я могу её потерять, мне и вовсе невыносима!
— Потерять? — Драко осторожно поставил лампу. — А кто говорит про «потерять»? Не надо думать, будто… хм… либо женитьба, либо ничего. И потом, — уже мягче добавил он, — нельзя жениться лишь для того, чтобы привязать человека к себе. Люди остаются рядом потому, что им этого хочется, не силком же их заставляют, верно?
— Мои родители поженились совсем молодыми.
— Тогда была война, и они знали, что, возможно, погибнут.
…и погибли, — несказанные, повисли меж ними слова.
— У меня чувство, будто я могу погибнуть, — угрюмо ответил Гарри. — И мне не за что уцепиться.
…Есть же я, — чуть не сказал Драко.
Но останется ли всё по-прежнему, когда снимут заклятье?
Он знал, что Гарри подумал о том же, — хватило одного взгляда на его лицо (а будет ли кто другой в жизни Драко, чьи мысли он сможет читать с такой же лёгкостью?), а потому сказал:
— Не надо мелодраматизма, Поттер. Она сказала, что больше не хочет тебя видеть?
— Нет, — признал Гарри.
— Она сказала, что её тошнит от одного твоего вида?
— Нет.
— Так что же она сказала?
— Она сказала «нет», — ответил Гарри. — Сказала, что это невозможно.
— А ты?
— Ушёл, — словно само собой разумеющееся, ответил Гарри. — Отправился искать тебя или Рона. Но Рон куда-то делся, а ты был это… того… Занят.
— Ты у нас сама тактичность. Ты хоть додумался спросить её, почему она отказала?
— Разумеется, нет! Тебя б на моё место! В смысле — у меня и гордость имеется, — натянуто добавил Гарри, сразу превратившись в мальчишку в своём парадном одеянии, съехавших на кончик носа очках и полуразвязанном галстуке.
— Гордость лишь помеха во всём, что касается дел сердечных, — задумчиво отметил Драко. — Я бы вот поинтересовался. Это же Гермиона — у неё наверняка имеются причины.
— А я, может, не желаю их знать.
— Знание — сила, — наставительно сообщил Драко. — В противном случае порвёшься на части от догадок. И меня умаешь до смерти своими бесконечными стенаниями, — многозначительно добавил он.
1085 
