1042 
В итоге она всё же их открыла. И даже села.
Библиотека.
Снова не горят настенные факелы — ночь, время теней.
Она медленно поднялась, промаргиваясь, чтобы приноровиться к темноте. Голова болела так, словно содержимое её искромсали ножом.
За спиной раздался звук, и Джинни обернулась — отворилась, впуская свет, дверь. Плечи успокоенно расслабились:
— Бен…
Он приблизился, и Джинни с трудом подавила потрясённый вздох: да, это по-прежнему был Бен, высокий и широкоплечий, но теперь с изрезанным морщинами лицом и седыми волосами.
— Я знал, что это ты.
— Откуда? — улыбнулась она.
— После нашей последней встречи я установил во всем замке Сенсоры Искажения Времени, чтобы они сообщили мне о твоём визите, — голос его тоже изменился, став грубым — по-старчески грубым. — И как ты — преуспела?
— Да, — Джинни протянула ему два флакона. — Это должно настаиваться тысячу лет. Возьми этот, — она подала флакон с красной пробкой, — и вручи тому, кто стал после Гарета Наследником Слизерина. Пусть передают из поколения в поколение. А этот, — она подала второй, с золотистой пробкой, — нужно укрыть в Хогвартсе. Где-то, откуда я смогу достать его через тысячу лет, в своём времени.
Морщинистые ладони Бена приняли фиалы, опустили на библиотечный стол:
— Уверена?
— Уверена, — кивнула Джинни.
— Есть тут один тайничок, которым мы с Гаретом пользовались, чтобы прятать записки — дай-ка взгляну, можно ли его открыть… — он подошёл к стене и начал раскачивать один из камней. Джинни приблизилась:
— Бен, можно мне задать вопрос?
Не поворачиваясь, он кивнул.
— Помнишь — давным-давно вы с Гаретом пришли ко мне в Нору и ты дал мне жёлтый цветок — Волеукрепляющий Цветок. Мне интересно…
Бен улыбнулся. В его руках был небольшой — в два кулака — квадратный камень с оббитыми краями, который он положил на высокий подоконник.
— Это был просто цветок, Джинни. Никакой силы он не давал. Так что всё, чего ты добивалась, ты добивалась сама. Всегда.
— Тогда зачем?..
— Зачем мы вообще приходили? Предположим, меня об этом кое-кто попросил, — он задвинул флакон подальше и вернул камень на место, задыхаясь от усилий.
— Дамблдор?
Бен хмыкнул и поднялся, любуясь результатом своих трудов. Заметив, что камень выдаётся из стены на несколько дюймов, правой рукой вбил его поглубже.
— Пятый от пола, десятый от угла. Сможешь удержать в памяти на ближайшую тысячу лет?
Она кивнула и оглянулась по сторонам, готовя себя к броску в своё настоящее:
— Смотрю, теперь тут есть ученики?
Он утвердительно качнул головой.
— Я глава школы. Приятно чувствовать людей вокруг себя. Становится не так одиноко.
— Так ты не… — Джинни тут же сообразила, что поднимает очень деликатную тему, скорее всего, её совершенно не касающуюся, и закрыла рот.
Он ответил взглядом — не мальчишеским, как тогда, когда они повстречались впервые, не юношеским, когда стал несколькими годами старше, — взглядом доброго дядюшки.
— Знаешь, у каждого из нас в жизни есть один-единственный человек… — иссохшая рука едва ощутимо потрепала Джинни по волосам. — Думаю, и у тебя тоже.
— Н-ну… — сама Джинни как раз не была в этом полностью уверена.
— А он счастливчик, — заметил Бен, опуская руку. — Мы ведь с тобой больше не увидимся, верно?
— Скорее всего, — Джинни уже думала о бесконечной морозной пустоте, ждущей её меж прошлым и настоящим. — Мне бы так хотелось… Так хотелось, чтобы ты пережил эти века… — вырвалось у неё.
Она улыбнулась, но Бен не вернул ей улыбку, лишь поёжился, словно от холода. Она поняла — он подумал о Гарете.
— Однако я не переживу.
* * *
От резкой боли Гарри споткнулся, сорвавшись с последней ступени на мраморный пол. Он опустил глаза к рубашке, увидел расцветающее на груди алое пятно и тронул его рукой. Кончики пальцев стали мокрыми от крови.
Пришло осознание, что он впервые испытывает боль во сне, да только тут же, глядя на испачканную руку, сообразил, что это не просто сон, что последствия его действий здесь более чем реальны. Гарри перевёл взгляд на Драко — тот с пепельно-серым лицом замер на ступенях.
1042 
