Особенно,... 
162 
— Загнибеда, — устало молвил Липай. — Ну почему ты не можешь просто оседлать эту кобылу? Зачем надо устраивать этот спектакль?
— Мне не нравится эта лошадь, и все, — уперлась я. — Я ей не доверяю.
— Леди Виктория, — высокопарно начал Повелитель. — Эта лошадь из моих собственных конюшен, в ее жилах течет кровь лучших скакунов.
— Если Виктория не возражает, я мог бы доставить ее до дома гораздо быстрее любой лошади, — осторожно предложил Роландэль.
— Говорил я тебе: не носи черное в такую жару, — отмахнулся от него брат. — Где это видано, чтобы принц эльфийской крови носил на своей спине людей как вьючное животное.
Роландэль в ответ просто пожал плечами.
— Итак, Леди Виктория, будьте так любезны, просветите нас, объяснив, чем вас не устраивает лошадь?
Настала моя очередь пожимать плечами. Иногда бывают такие ощущения, которые сложно облечь в слова. Мне не нравилась не только моя кобыла, но и все лошади. Согласна. Это были прекрасные животные: хоть картину пиши, хоть статую лепи и в музее выставляй. Шерсть на гладких спинах заботливая рука конюха уложила волосок к волоску, гривы тщательно расчесаны и блестящим водопадом ниспадали почти до самых копыт. Сбруя тоже была произведением искусства.
— Я с удовольствием уступлю тебе своего коня, — предложил Липай.
Лисицын поморщился, но тоже попытался всучить мне поводья своей лошади. Гнедой жеребец отнюдь не разделял энтузиазма своего предполагаемого наездника. Если с наличием на своей спине следопыта конь еще готов был смириться, то меня терпеть уж точно не собирался. Лошадиные зубы клацнули буквально в миллиметре от моих пальцев, благо я успела вовремя отдернуть руку, а то нескольких фаланг точно не досчиталась бы. Впрочем, я не только спасла облюбованную конем конечность, но и двинула обнаглевшей животине в морду.
Конь всхрапнул, взбрыкнул и поднялся на дыбы. Впрочем, деваться ему было некуда. Мешали собравшиеся на площади эльфы. Коня укротили. Правитель тяжело вздохнул, словно терпеливый родитель, терпению которого приходит конец, и продолжал:
— Может, леди желает самолично осмотреть конюшни и выбрать себе лошадь? (Читай совсем уж никудышную клячу, со вздорным нравом и туманным происхождением.)
Я задумчиво почесала нос, не совсем уверенная в успехе предприятия. Если их лошади отбираются по двум основным признакам — красоте и строптивости, мне ни одна из них не подойдет. С другой стороны, что я теряю? Как говорится, попытка не пытка. И тут меня озарила идея.
— А зеркало в конюшне есть? — осторожно поинтересовалась я.
Правитель сдержанно кивнул. Если его и удивил мой неожиданный интерес к зеркалам в конюшне, он благоразумно промолчал, дабы не упускать последний шанс спровадить ведьму со двора. Думаю, он вполне созрел для того, чтобы доплатить кому-нибудь за избавление, только пока не решил, где найти того единственного, кто даст хоть какие-то гарантии.
Поход в конюшню Повелителя впечатлил мою ведьминскую душу, не чуждую чувства прекрасного. Величественное здание с мраморной колоннадой и затейливой лепниной можно было принять за дворец какого-нибудь графа, фаворитки царствующей особы или, на худой конец, внезапно разбогатевшего купца, который теперь просто не знает, куда девать презренный металл, и с остервенением обклеивает комнаты банкнотами вместо традиционных обоев. Короче, если бы герольд услужливо не объявил:
— Конюшни его величества Повелителя града… (и так далее и так далее), — ни за что не догадалась бы, куда нас привели.
Липай окинул здание внимательным взором и поправил на плече немного съехавшего при дальней транспортировке Лешу, причем тот недовольно заагукал (за что тут же получил крепкий подзатыльник и заткнулся). Глядя на конюшню, командор прикинул, что некоторые лошади умудряются проживать в гораздо лучших условиях, чем отдельно взятые истребители, и помрачнел.
Нас торжественно пригласили войти. Внутри обнаружились огромные, вылизанные дочиста и посыпанные древесной стружкой денники с упитанными, ухоженными, лоснящимися лошадьми. На их тонких породистых мордах читалось высокомерие, с которым они смотрели на окружающих. Я не люблю, когда на меня смотрят так, словно я мерзкая и противная грязь под ногами, так что, как и следовало ожидать, моя неприязнь к тщеславным лошадкам только усилилась. Я скорее согласилась бы прогуляться пешком по экватору вокруг земного шара, обутая в железные башмаки и с посохом в руках, чем взгромоздилась на одну из этих зазнаек. Оставалась последняя надежда — Яшка. Именно возможность переправить лошадь-мутанта в эльфийский град и привела меня в конюшню, а вовсе не сомнительное удовольствие почувствовать себя ничтожеством перед такими породистыми тонконогими созиданьями.
162 
