Последние отзывы

  94  

Черт возьми! Ну зачем он поцеловал ее тогда в Новом Орлеане? Одно дело мечтать о его поцелуях, и совсем другое — вкусить их, почувствовать нежность его губ на своих губах, ощутить его объятия и замирать от прикосновений его возбужденной плоти. Он поступил нечестно, разбудив ее желание, чтобы потом обратить его против нее же. Впрочем, когда речь заходила о Грее, ни о какой справедливости мечтать не приходилось. Почему он не облысел за эти годы? Почему не растолстел так, чтобы брюки нельзя было застегнуть на животе, а только под животом? Но все случилось как раз наоборот. Он остался все таким же стройным и крепким. Даже более стройным и крепким, чем в юности. А если он не изменился, то почему не изменилась она?! Почему не изжила в себе это нездоровое влечение? Почему до сих пор от одного взгляда на него у нее начинает учащенно биться сердце?

В сущности, за эти годы Фэйт недалеко ушла от той глупой девчонки, которая часами могла лежать на опушке леса абсолютно неподвижно, ничем не выдавая себя, и благоговейно взирать на предмет своего обожания. Но та глупая любовь была простительна, ибо тогда Фэйт еще не знала, что Грей жестокий негодяй. А теперь знала и продолжала любить.

Ей не хотелось возвращаться к летнему домику Руярдов и вызывать к жизни воспоминания о том, какой она была дурой. Да и что там можно найти теперь, спустя двенадцать лет? Ничего.

Но ведь правда и то, что до сих пор никто не смотрел на этот домик глазами человека, подозревавшего, как она, что Ги Руярд мог провести в нем последние минуты своей жизни.

Фэйт досадовала на саму себя. После долгой поездки в Новый Орлеан во всем теле чувствовалась усталость и хотелось есть. Кроме того, ее измотала тревога за мистера Плизанта. Ей не хотелось видеть летний домик, но она убедила себя, что это необходимо. И если уж ехать туда, то ехать, не откладывая, пока солнце еще высоко.

Взяв ключи от машины, она решительно вышла из дома.

Самый лучший путь до летнего домика был тот, которым она всегда пользовалась в детстве. От особняка Руярдов до озера вела своя дорога, но Фэйт держалась от нее подальше. С детства она знала все земли Руярдов, как свои пять пальцев. Она подъехала сейчас почти к тому самому месту, где раньше была их лачуга. Впрочем, приблизившись к последнему повороту, за которым она должна была открыться, Фэйт остановила машину, судорожно вцепившись в баранку. Вполне возможно, что убогая хижина уже давно развалилась, но это не имело значения. Фэйт не хотела видеть это место, не хотела оживлять воспоминания о той страшной ночи.

Сердце защемило, перехватило дыхание, боль комком подступила к горлу, на глаза навернулись слезы. Но она не разревелась. Фэйт пролила немало слез по мистеру Плизанту, по Скотти и Кайлу, но никогда в жизни она не плакала, жалея саму себя. По крайней мере, последние двенадцать лет.

Вскоре она поняла, что так сидеть в машине нет никакого смысла, разве что она позже сядет ужинать. А между тем живот уже сводило от голода. Выбравшись из машины, она заперла ее и положила ключи в карман. По обочине дороги тянулись низкие кусты; она совсем заросла зеленью, и Фэйт пришлось продираться сквозь жесткий вереск. Когда она достигла леса, идти стало несколько легче. На опушке Фэйт подобрала с земли сухую палку, чтобы было чем защищаться от змей, которых она, впрочем, совершенно не боялась. Она, можно сказать, выросла в этом лесу, постоянно играла здесь и частенько пряталась от пьяного гнева Эмоса.

Ее окружили до боли знакомые запахи, свежие и сильные весенние ароматы. Она даже остановилась на несколько мгновений, с наслаждением вдыхая их. Зажмурилась, чтобы было легче сосредоточиться. От земли исходил богатый бурый запах, свежезеленый — от листвы, пряный золотистый — от сосновой смолы. Вдохнув в себя последний аромат, она почувствовала, как мурашки пробежали по телу. Точно так же пахло от Грея. О, как бы ей хотелось оказаться с ним обнаженным и насладиться всеми оттенками его запаха. Она потонула бы в нем, опьянела бы от него…

Она открыла глаза, поняв, откуда вдруг взялись такие фантазии, чем была вызвана игра воображения. Лес в ее сознании всегда был неразрывно связан с Греем, с надеждой увидеть его, с предчувствием неземного счастья.

Фэйт решительно вступила в лес. Ей вдруг показалось, что если она не перестанет думать о Грее, то окончательно впадет в детство и очнется на противоположной опушке, лежа на животе в высоких кустах.

Идти до озера было недолго, минут двадцать. Лес за эти годы, естественно, изменился. Время не стоит на месте не только для людей. Машинально Фэйт отмечала про себя, что видит в этом лесу много нового, старых ориентиров уже не было. Впрочем, они ей были не нужны. Фэйт безошибочно определила кратчайший путь к озеру, словно возвращающийся домой почтовый голубь.

  94