Последние отзывы

  21  

На третий вечер Тириус, который за два дня ни с кем не обмолвился словом, присоединился к зрителям. Только что закончилась партия в кости. Начиналось состязание в силе. Ишвен смотрел, как люди встают у столов на колени, как напрягаются их мускулы, как блестит азарт в их глазах. Крики досады и триумфа возносились к ночному небу, а костер отбрасывал на дюны странные тени.

— Уходи, чужеземец.

Тириус обернулся. Это был Салим, брат Хедара — тот, кто хотел выдать его азенатам. По непонятной ишвену причине, торговец с длинной черной бородой так и не смог привыкнуть к его присутствию. От него вечно несло пряным вином. Салим много пил, еще больше, чем его брат, и ничего хорошего это не сулило. Это знали все. В другое время они предусмотрительно держались от него подальше, что не мешало им говорить о нем при любой возможности. Его брат обещал в будущем году передать ему руководство караваном. Но при таком положении дел это было весьма проблематично. Тириус отошел, не вступая в перепалку.

— Эй, эй, — снова начал акшан, — отойдите все. Ставлю пять тысяч экю против любого из вас. Вы хорошо меня слышали?

Изумленный шепот пробежал по толпе. Пять тысяч экю — это же больше, чем большинство торговцев зарабатывает за год. Но Салим был богат, это знали все.

— Не валяй дурака, — произнес кто-то из зрителей. — Нам не нужны твои деньги.

— Он прав, Салим. Иди-ка лучше поспи. У нас впереди еще целый день пути.

— Что? — резко обернулся зачинщик. — Кто это сказал? Кто посмел бросить вызов Салиму Великому?

— Салиму Пьянице, — сказал какой-то человек высокого роста, выходя в центр круга. — Все, что я говорю, — для твоего же блага.

— Разрази меня гром! — взревел Салим, ударяя себя кулаком в грудь. — Джадир Хасем, мой двоюродный брат. Значит, это ты хочешь бросить мне вызов?

— Нет, — ответил тот, протестующе замахав руками, — нет, послушай…

— Ты сам напросился! — вскричал разъяренный Салим. — Иди сюда, я преподам тебе урок, который ты заслужил.

— Салим…

Но тот уже сидел за маленьким столиком из кедра в ожидании своего противника.

— Пять тысяч экю, жалкая мокрая курица.

— Салим, послушай…

— Боишься? Джадир Хасем — да будут мне свидетелями духи моих предков — ты всегда был беспринципным ублюдком. Ты не способен даже на…

— Отлично! — взорвался акшан, в свою очередь вставая на колени у столика. — Хорошо, начнем.

В мертвой тишине мужчины сцепили руки. Толпа сделала шаг назад.

— Дайте знак, — приказал Салим. — Пять тысяч экю.

К столу подошел человек, в котором Тириус узнал молодого кочевника, который давал ему пить, когда он очнулся. Акшан торжественно поднял руку и резко опустил ее.

Салим глухо зарычал. На шее у него вздулись вены, он стиснул зубы, изо всех сил напрягая мускулы. Через мгновение победа была у него в кармане, или, по крайней мере, всем так показалось. На самом же деле его соперник играл с ним. Зрители затаили дыхание. Губы Джадира Хасема искривились в чуть заметной улыбке. Он медленно, очень медленно поднял руку своего соперника. Потом так же медленно, но неумолимо стал ее опускать. У Салима побагровело лицо. Он ничего не мог сделать. Его рука с сухим стуком коснулась деревянной поверхности стола. С нервной усмешкой он рухнул на спину. Его соперник поднялся, стряхнул пыль с рукавов туники и обвел взглядом замершую толпу.

— Пять тысяч экю, — сказал он громко. — Когда ты отдашь мне мой выигрыш, Салим?

Последний попытался встать, но тут же упал. Кто-то из участливых зрителей помог ему сесть.

— Поглоти тебя буря.

— Постойте!

Пробравшись через толпу кочевников, к столу вышел Тириус Бархан. На его матовой коже играли медные отблески костра. Все взгляды устремились на него. Акшаны успели привыкнуть к нему; его крепкое телосложение вызывало восхищение, а таинственное прошлое было предметом пересудов. И он всегда предпочитал держаться в стороне. До настоящего момента.

— Постойте, — повторил ишвен, вставая на колени перед столиком. — Джадир Хасем, теперь я бросаю тебе вызов. Пять тысяч экю.

Акшан с минуту был в замешательстве. Он посмотрел на остальных, затем на Тириуса. Все в караване знали о его мощи. На вид чужеземец был так силен, что мог с легкостью победить любого из них. Но Джадир был одним из самых сильных мужчин племени. А отказаться от вызова значило покрыть себя позором.

— Хорошо, — в конце концов выдавил он. — Но — две тысячи экю.

  21