64 
Эти слова из ее уст вырвала досада. Ей самой не верилось, что она произнесла их вслух, но, как только они вылетели, отступать было некуда.
— Что?
— Посодействовать, — повторила она. — Это означает, согласиться. Оказать услугу.
Гримм удивленно уставился на нее.
— Я не могу услужить тебе своим уходом. Твой отец…
— Я не прошу тебя уходить, — тихо сказала она.
Джиллиан понятия не имела, откуда в этот момент у нее взялось мужество; она знала лишь, что устала хотеть и устала быть отвергаемой. Она горделиво встала, двигаясь так, как того требовало ее тело всякий раз, когда рядом был Гримм: соблазнительно, напряженно, живее, чем в любое другое время. Язык ее тела, должно быть, выдал ее намерения, потому что Гримм окаменел.
— Какого содействия ты от меня хочешь, Джиллиан? — спросил он вялым, мертвым голосом.
Джиллиан пошла к нему, осторожно пробираясь между разбитыми блюдами и разбросанной едой. Медленно, словно к дикому зверю, она протянула руку, ладонью вперед, к его груди. Гримм внимательно посмотрел на ее руку со смесью восхищения и неверия, когда она положила ее ему на грудь, на сердце. Джиллиан ощутила сквозь льняную рубашку жар, почувствовала, как его тело вздрогнуло, почувствовала, как сильно бьется сердце под ладонью. И подняла голову, глядя ему прямо в глаза.
— Если ты хочешь посодействовать, — сказала она, проведя языком по губам, — поцелуй меня.
Он смотрел на нее диким взглядом, но в его глазах Джиллиан заметила жар, который он силился спрятать.
— Поцелуй меня, — шепнула она, глядя ему прямо в глаза. — Поцелуй меня, и тогда попытайся сказать мне, что ты не почувствовал того, что чувствую я.
— Прекрати, — пятясь, хрипло сказал он.
— Поцелуй меня, Гримм! И не затем, чтобы сделать мне «одолжение»! Поцелуй меня, потому что ты этого хочешь! Однажды ты мне сказал, что не поцелуешь меня потому, что я ребенок. Так вот, я больше не ребенок, а взрослая женщина. Другие мужчины хотят меня целовать. Так почему же этого не хочешь ты?
— Это не так, Джиллиан.
В досаде он поднес обе руки к волосам, глубоко погрузил в них пальцы, затем сорвал кожаный ремень и швырнул на камни.
— Тогда в чем дело? Почему Куин и Рэмси, как и любой другой мужчина, которого я встречала в своей жизни, хотят меня, а ты нет? Я что, должна выбрать одного из них? Это Куина мне следует просить поцеловать меня? Положить в кровать? Стать с ним женщиной?
Гримм зарычал, и из его гортани донесся низкий предостерегающий рокот:
— Прекрати, Джиллиан!
Но она запрокинула голову в безрассудном жесте искушения и демонстративного неповиновения.
— Поцелуй меня, Гримм, пожалуйста. Всего раз, как если бы тебе этого хотелось.
Он прыгнул с такой грацией и скоростью, что она и опомниться не успела. Его руки погрузились ей в волосы, сжав голову ладонями и заставив выгнуться дугой шею, а губы закрыли рот. И у нее перехватило дух.
Его губы пожирали ее с прорвавшимся голодом, но на своих сминаемых и раздавливаемых губах она ощутила привкус злости — ей непонятной. Как мог он сердиться на нее, когда было так очевидно, как отчаянно хотел он этого поцелуя? В этом она была сейчас абсолютно уверена. В тот момент, когда его губы коснулись ее губ, навсегда исчезли все прежде терзавшие ее сомнения. Она чувствовала, как у него в душе желание ведет яростный бой с волей. «И проигрывает», — решила она самодовольно, когда его хватка ослабла настолько, что он смог наклонить ее голову, позволяя языку глубже проникнуть в ее рот.
Джиллиан разомлела в его объятиях, повиснув у него на плечах, и отдалась кружившим голову волнам ощущений. Как мог простой поцелуй отдаваться в каждой частице ее тела, заставляя пол дико раскачиваться под ногами? И она страстно и исступленно ответила на его поцелуй. После стольких лет ожиданий Джиллиан, наконец, получила ответ на мучивший ее вопрос. Гримму Родерику так же отчаянно хотелось прикасаться к ней, как и ей к нему.
И она поняла, что сделать что-либо с Гриммом Родериком всего один раз будет явно недостаточно.
Глава 16
Поцелуй становился все глубже и жарче. Его питали годы подавления эмоций, годы отречения от страсти, которая быстро прорвала своими когтями сопротивление Гримма. Здесь, в Главном зале, среди обломков стола и разбросанных остатков еды, целуя Джиллиан, он понял, что просто лишал себя мира, лишал себя самой жизни, — потому что этот изысканный момент слияния и был самой жизнью. Его чувства берсерка были подавлены, притуплены вкусом и осязанием Джиллиан. И он растворился в этом поцелуе, превращаясь в вакханального поклонника ее губ, когда его руки скользнули по ее волосам, вдоль шелковистой копны к спине.
64 
