57 
— Жизнь всегда казалась тебе романтичной, девушка. Раньше ты считала романтичным то, что Берти на конюшне выкладывал твое имя из конского навоза, — сухо напомнил он.
— Я до сих пор так считаю, — негодующе промолвила Джиллиан. — Он выучил буквы специально для того, чтобы написать мое имя. И я считаю это очень романтичным.
Лоб девушки покрылся морщинами, когда она стала всматриваться в облачный туман.
— Очевидно, тебе никогда не приходилось сражаться в этой мрази, — раздраженно бросил Гримм.
Туман напомнил ему Тулут и бесповоротный выбор, сделанный им когда-то.
— Чертовски трудно убить человека, когда не видишь, куда бьет твой меч.
Джиллиан резко остановилась.
— Наши жизни совершенно разные, не так ли? — спросила она, внезапно отрезвев. — Ты убил много людей, не так ли, Гримм Родерик?
— Ты должна это знать, — кратко ответил он. — Ты сама видела, как я это делал.
Покусывая губу, Джиллиан внимательно смотрела на него.
— Маккейны в тот день убили бы мою семью, Гримм. Ты нас защитил. Если человек убивает, чтобы защитить свой клан, в этом нет никакого греха.
«Если бы дело обстояло именно так, я бы тогда легко оправдал себя», — подумал Гримм. Она до сих пор понятия не имела, что нападение Маккейнов было направлено вовсе не на ее семью. В тот давний туманный день они явились в Кейтнесс лишь потому, что прослышали, что там мог обитать берсерк. Тогда она не знала этого, и, очевидно, Джибролтар Сент-Клэр никогда не открывал ей этой тайны.
— Почему ты ушел в ту ночь, Гримм? — осторожно поинтересовалась Джиллиан.
— Ушел, потому что настало время уйти, — грубо ответил он, запустив пальцы в волосы. — Я научился всему, чему мог научить меня твой отец. В Кейтнессе меня больше ничего не держало.
Джиллиан вздохнула.
— Вообще-то, тебе следует знать, что никто из нас никогда не винил тебя, хотя мы знали, что сам ты себя винишь. Даже дорогой Эдмунд до последнего дня клялся в том, что ты самый благородный воин, которого он когда-либо встречал.
Глаза Джиллиан затуманились от слез.
— Мы похоронили его под яблоней, как он просил, — добавила она, в основном для себя. — Я хожу туда, когда цветет вереск. Он любил белый вереск.
Гримм в изумлении остановился.
— Похоронили? Эдмунда? Что?
— Эдмунда. Он пожелал быть похороненным под яблоней. Мы там играли, помнишь?
Его пальцы сомкнулись вокруг запястья Джиллиан.
— Когда умер Эдмунд? Я думал, он с твоим братом Хью сейчас на Северном нагорье.
— Нет. Эдмунд умер вскоре после твоего ухода. Почти семь лет назад.
— Да его очень легко ранило во время нападения Маккейнов, — настаивал Гримм. — Даже твой отец говорил, что он скоро поправится!
— Он заразился чем-то, и, кроме того, возникли осложнения на легких, — ответила Джиллиан, озадаченная его реакцией. — Жар так и не утих. Он недолго мучился, Гримм. И в своих последних словах он вспоминал о тебе. Клялся, что ты победил Маккейнов один, и бормотал какую-то ерунду о том, что ты… как это? Воин Одина, который может менять обличья, или что-то в этом роде. Но, впрочем, Эдмунд всегда обладал живым воображением, — добавила она с грустной улыбкой.
Гримм поднял на нее глаза.
— Ч-ч-то? — заикаясь, произнесла Джиллиан, смущенная той пристальностью, с которой он ее рассматривал.
Когда он шагнул к ней, она слегка попятилась, подвинувшись ближе к каменной стене, окружавшей церковь.
— Что, если подобные существа действительно существуют, Джиллиан? — спросил Гримм, и его голубые глаза заблестели.
Он понимал, что не следует ступать на такую опасную почву, но сейчас появилась возможность узнать о ее чувствах, не разоблачая себя.
— Что ты имеешь в виду?
— Что, если это была не фантазия? — наседал он. — Что, если действительно есть люди, которые могут делать то, о чем говорил Эдмунд? Люди, частично являющиеся мифическими животными, — наделенные особыми способностями, умелые в военном искусстве, почти непобедимые. Что бы ты подумала о таком человеке?
Джиллиан внимательно на него посмотрела.
— Что за странный вопрос? Ты сам веришь в существование таких воинов, Гримм Родерик?
— Сомневаюсь, — натянуто вымолвил он. — Я верю в то, что могу видеть, осязать и держать в руке. Легенда о берсерках — не более чем глупая сказка, которой пугают проказливых детей, чтобы те хорошо себя вели.
— Тогда почему ты спросил меня, что бы я подумала, если бы они существовали? — настаивала она.
57 
