Особенно,... 
117 
— Гримм, — упрямо поправил он, боясь потерять последние кусочки своего собственного мира.
Ронин продолжил, словно его и не прерывали:
— Есть определенные ритуалы, которых мы придерживаемся, когда передаем секреты и обучаем своих сыновей, как управлять неистовством берсерка. Близилось и твое время, но внезапно напали Маккейны. Я потерял Джолин, а ты ушел и никогда больше не обращал свой взор на запад — к Мальдебанну, ко мне. А теперь я знаю, что ты меня ненавидел, обвинял в самом отвратительном злодеянии, на какое, только способен человек.
— Мы обучаем наших сыновей, Гаврэл, — добавил Бальдур. — Обучаем их строгой дисциплине: они проходят духовное, эмоциональное и физическое воспитание. Мы учим их, как управлять берсерком, а не быть управляемым им. Ты пропустил это обучение, и все же, должен сказать, ты и самостоятельно неплохо справился. Без какой-либо тренировки, без понимания своей природы ты остался благородным и вырос в хорошего берсерка. Не казни себя за то, что в четырнадцать видел все это полуоткрытыми глазами подростка.
— Значит, я должен вновь населить Мальдебанн берсерками? — неожиданно вспомнил Гримм слова Ронина о пророчестве.
— Это предсказание хранится в Зале Предков.
— Но Джиллиан не знает, кто я, — возразил Гримм в отчаянии. — И любой сын, который у нее родится, будет таким же, как я. Мы никогда не сможем…
Но Гримм не смог закончить свою мысль.
— Она сильнее, чем ты думаешь, парень, — ответил Ронин. — Доверься ей. Вместе вы сможете познать наше наследие. Быть берсерком — это честь, а не проклятье. Берсерками были почти все величайшие герои Олбани.
Гримм долго молчал, пытаясь увидеть в новом свете все пятнадцать прошедших лет.
— Маккейны идут, — наконец промолвил он, уцепившись за один бесспорный факт в своем внутреннем мире, отныне наводненном неосязаемым.
Глаза обоих мужчин метнулись к горам.
— Ты заметил движение в горах?
— Нет. Просто они нас преследовали и уже трижды пытались убить меня. Они шли за нами по пятам от самого Кейтнесса.
— Замечательно! — в радостном предвкушении потер руки Бальдур.
В восторг пришел и Ронин.
— Насколько они отставали от вас?
— Подозреваю, меньше, чем на день пути.
— Значит, они будут здесь с минуты на минуту. Парень, ты должен отыскать Джиллиан. Отведи ее в глубь замка и объясни ей все. Поверь в нее. Дай ей шанс обо всем хорошенько подумать. Если бы ты узнал правду многие годы назад, разве были бы потеряны пятнадцать лет?
— Она возненавидит меня, когда обнаружит, кто я такой, — с горечью проговорил Гримм.
— Ты так же уверен в этом, как и в том, что я убил Джолин? — спросил Ронин язвительно.
Гримм метнул на него быстрый взгляд.
— Я больше ни в чем не уверен, — мрачно сознался он.
— Ты уверен, что любишь ее, парень, — возразил Ронин. — А я уверен, что она твоя единственная. Никогда ни одна из наших истинных спутниц жизни не отвергала нашего наследия. Никогда!
Гримм кивнул и повернулся, чтобы идти в замок.
— Пусть она обязательно останется в замке, Гаврэл, — крикнул ему вдогонку Ронин. — Мы не можем рисковать, ею в битве.
После того как Гримм исчез в Мальдебанне, Бальдур улыбнулся.
— Он не попытался поправить тебя, когда ты назвал его Гаврэлом.
Улыбка Ронина была радостной.
— Я заметил, — признался он. — Подготовь жителей деревни, Бальдур, а я подниму стражу. Сегодня мы положим конец тысячелетней распре. Навсегда!
Глава 33
Когда Джиллиан, сидевшая в Зале Предков, наконец поднялась на ноги, было уже за полдень. После того, как она ответила на последний из своих вопросов, ее охватило ощущение покоя. Неожиданно нашло свое объяснение многое из того, что она слышала из уст своих братьев и от Куина, когда Гримм еще жил у них, и того, что, как она подозревала, она всегда в глубине души знала.
Она любила легендарного воина, который вырос в презрении к себе, оторванный от своих корней. Но теперь, оказавшись дома и получив время, чтобы разобраться в этих корнях, он, быть может, в конце концов сумеет примириться с собой.
Джиллиан в последний раз прошла по залу, обратив внимание на сияющие выражения лиц невест Макиллихов. У портрета Гримма и его родителей она задержалась надолго. Джолин была красавицей с каштановыми волосами; ее терпеливая улыбка излучала любовь. Ронин обожающе смотрел на нее. На портрете на коленях перед сидящими родителями стоял Гримм, у него был вид счастливейшего мальчугана на свете — его карие глаза светились.
117 
