66 
Эшборны разглядывали его в упор: Алисия с неприязнью, Чарльз с нежностью старой дружбы. Чарльз был проницателен. Твердо взяв жену за руку, он бросил на Люка взгляд, в котором смешались сочувствие и лукавство.
– Все будет хорошо, – тихо сказал он, хотя осталось неясным, к кому из них были обращены эти слова. – Все сделают то, что должны сделать, и все устроится.
– Ты всегда так говоришь, – пожаловалась Алисия.
Чарльз довольно улыбнулся:
– И я всегда оказываюсь прав. Не так ли? Пойдем, дорогая… Мы сейчас им не нужны.
Из окна своей комнаты Тася увидела, как отъехала карета Эшборнов. Повесив свое серое платье, она с бездумной старательностью отряхнула его щеткой и начала упаковывать вещи. Она складывала свои пожитки аккуратными стопками. Свет одинокой свечи бросал по комнате колеблющиеся тени. Вдали в деревне погасли все огни. Даже луна и звезды были скрыты мглой.
Хотя на Тасе была лишь тонкая рубашка, по ее телу разливался жар. Подувший из окна ветерок на минуту остудил ее, и она задрожала от холода, по плечам побежали мурашки.
Она старалась не думать, не чувствовать. Ей не хотелось, чтобы хоть что-то пробилось сквозь ледяную скорлупу, которой она окружила себя.
***
Вот и все. Кончилась ее краткая встреча с жизнью Лукаса Стоукхерста, и она была рада ее завершить. Слишком запуталось все вокруг. Она никогда не позволяла себе полагаться на кого-то еще. Только на себя. Теперь она размышляла, как ей уехать отсюда, как попрощаться с Эммой, не встретившись снова со Стоукхерстом. Он помешает ее отъезду. Не важно, будет ли он при этом добр или жесток.
В любом случае это причинит ей слишком много боли.
Тихие шаги…, мужские…, приблизились к ее двери. Тася обернулась, руки ее были скрещены на груди, зрачки расширились так, что их чернота поглотила серо-голубой раек.
«Нет…, уходи», – кричал ее разум, но губы беззвучно двигались. Дверь отворилась и закрылась, щелкнула задвижка.
Стоукхерст оказался в ее комнате, его взгляд задержался на ее босых ногах, голых руках и открытой стройной шее.
Было ясно, зачем он пришел. На нем был халат, распахнутый настолько, что были видны литые мускулы груди. Кожа его светилась золотым блеском новой бронзы. Лицо выражало одновременно любовь и желание. Тася заметила, что к его руке не был прикреплен крючок… Он не проронил ни слова, явно собираясь молчать и дальше.
Отчаянный крик подкатил к ее горлу и заглох: что она могла сказать ему, чего он уже не знал? Тася надеялась, что он понимает ее страхи и ее нужды.
Он приблизился к ней, его плечи заслонили пламя свечи. Когда он привлек ее к себе, весь он был жаркая тьма.
Тася не колеблясь бросилась ему на грудь с неистовой страстью. Она замерла в его объятиях, едва дыша, и напряженно ждала. Сердце билось мучительно быстро. Его возбужденное тело крепко прижалось к ней, защищая ее от разразившейся над ними грозы. Склонив голову, он накрыл ее дрожащие губы своими. Нет, не так мужчина целует девственницу: он не думал о пощаде, не стремился сохранить ее невинность. Его язык яростно ворвался в ее рот. Зажав в кулаке ее тонкую рубашку, он рывком поднял ее до пояса.
Люк притянул ее обнаженные бедра к себе, его широко расставленные пальцы плотно легли на бархатистую белизну ее тела. Тася ахнула и обвила руками его шею. От его прикосновения кожа ее сразу загорелась. Помертвевшая душа ее ожила, когда он стал покрывать жаркими поцелуями ее лицо. Нащупав край халата, она столкнула его с плеч Люка и положила руку на твердые мускулы его спины. Он откликнулся на ее прикосновение стоном, полным страстного томления, и, сдернув рубашку, скомкал ее и бросил на пол.
Сняв с себя халат, он подхватил Тасю на руки и увлек ее на узкую постель. Темноволосая голова склонилась над хрупким телом. Она ощутила, как его губы коснулись ее груди, почувствовала нежные укусы, дразнящие касания языка, а затем, когда она задохнулась от сладкой муки, губы его сомкнулись у нее на соске, и бархатно-шершавый язык мягко стал тереть твердеющий под ним бутон.
Тася почувствовала мучительную дрожь где-то внизу живота, которая побежала дальше, пронзая потаенное место между бедрами. Он стал целовать другую грудь, поддерживая ее снизу горячими нежными пальцами, и она выгнулась ему навстречу, задыхаясь в смятении. Сладкая боль внутри усиливалась, сводя ее с ума. Она хотела почувствовать его на себе всего, хотела, чтобы он раздавил ее своей тяжестью. Сцепив руки на его спине, она старалась притянуть его еще ближе к себе. Люк сопротивлялся, внимательно разглядывая ее тело. Его рука двинулась вниз по ее животу к пене завитков, которых не касался ранее ни один мужчина.
66 
