Особенно,... 
15 
Лизетта подумала: если два младших сына Ирэн такие же неприятные, как Максимилиан, то вполне вероятно, что это девушки отвергли их!
Как бы прочитав ее мысли, Ирэн сказала:
– Уверяю тебя, они очень отличаются от своего брата. Да и Максимилиан не всегда был таким, как сейчас. В прошлом он пережил большую трагедию, и, боюсь, страдания повлияли на него самым ужасным образом.
Лизетта подавила возглас сомнения. Он страдал? Это надменное, здоровое, самоуверенное животное не могло страдать ни одного дня в своей жизни! Она пообещала себе, что больше не растеряется перед ним. Лучше вернуться под опеку отчима и быть переданной в руки Этьена Сажесса. Разве мать не говорила ей, что удел женщины терпеливо переносить страдания? А тетушка Делфайн считает, что самый плохой муж лучше, чем вовсе никакого. Лизетта никогда не сможет принять душой Этьена, но внешне должна терпеть его.
Лизетта спустилась вместе с Ирэн вниз с чувством полной покорности: ей придется страдать до конца своей жизни, но муж никогда ни о чем не догадается и она будет верна ему. Дети станут взрослыми, но тоже не узнают, что их мать всю жизнь была лишена радости. Но все годы она будет помнить: если бы не вмешательство Максимилиана Волерана, она могла бы жить в доме своей кузины Мари в Бьюволете.
Сердце девушки учащенно забилось, когда они вошли в гостиную – небольшую, но просторную комнату, отделанную парчой с розовыми, коричневыми и кремовыми цветами и панелями ручной работы из роскошного фламандского белого дуба. Безупречно чистые окна от пола до потолка сверкали в подернутом дымкой солнечном свете. Темно-зеленые кресла и диваны в стиле барокко были сдвинуты вместе, как бы приглашая к интимной беседе. Здесь ли Максимилиан? Слава Богу, нет. Комната была пуста. Лизетта слегка расслабилась.
Однако спустя мгновение она все же услышала его голос у двери позади себя:
– Мадемуазель, мы должны кое-что обсудить, прежде чем ваш отчим… – Макс резко замолчал, когда Лизетта повернулась к нему. На лице его появилось напряженное выражение, которое тут же исчезло. Больше он не проявил никакой реакции при виде девушки. Однако внутри у него все сжалось. Он отчаянно пытался отвернуться, но ничто не могло оторвать его взгляд от ее хрупкой фигурки. Перед ним стояло весьма привлекательное создание, нежное и изысканное, как кошечка.
– Не думаю, месье, что у нас есть предмет для обсуждения, – сказала Лизетта, приподняв подбородок. Макс, кажется, чем-то рассержен. Ну и пусть! Она готова на все, чтобы досадить ему. Он не мог презирать ее более, чем она презирает его. – Вы отправляете меня назад, на плантацию Сажесса, вместе с моим отчимом. О чем еще говорить?
– Разве вы не хотите этого? – спросил Макс. Лизетта посмотрела ему прямо в глаза, храбро встретив его холодный взгляд.
– Ясно, что нет. Иначе я не стала бы убегать оттуда. – В ее тихом голосе отчетливо звучал сарказм.
Ирэн с удивлением наблюдала за Лизеттой. Уже многие годы она не слышала, чтобы кто-то так разговаривал с Максом, и молила Бога, дабы девушка образумилась и придержала язык. Бедняжка не имеет представления, каким жестоким он может быть!
– Садитесь, – сказал Макс.
Ирэн тотчас села, но Лизетта осталась стоять.
– Я не хочу садиться.
Золотистые глаза Макса сузились, на мгновение Лизетта испугалась, чувствуя, что проявляет опасное безрассудство.
– Сядьте, пожалуйста, – повторил он с нарочитой вежливостью. Лизетта подумала и опустилась в кресло. Он сел напротив и, откинувшись назад, небрежно закинул ногу на ногу. – Я хотел бы знать, мадемуазель, причину, по которой вы невзлюбили Этьена Сажесса.
Настороженная вопросом, Лизетта опустила глаза, уставившись на свои руки. Почему он спрашивает об этом? Надеется услышать от нее нечто такое, что попытается использовать в будущем?
– Вы насмехаетесь надо мной, – сказала она тихо.
– Возможно, я хочу помочь тебе. Если ты расскажешь мне все, может быть, мы найдем другое решение твоей проблемы, чем просто отправить назад с месье Медаром.
– Максимилиан, – вмешалась Ирэн, – ребенок не так глуп, чтобы поверить в то, что ее можно оставить здесь против воли отчима!
Макс с улыбкой посмотрел на Лизетту:
– Во что ты веришь, дорогая?
Это небрежно-ласковое обращение окончательно лишило ее присутствия духа. Она почувствовала, что его голос проникает до самых глубин ее сознания. Шея ее сделалась необычайно горячей, когда она ответила взглядом на его взгляд.
15 
