58 
— Ты хочешь обсудить мои родственные чувства?
— Oui [57] . Я, кажется, задала прямой вопрос.
— На протяжении восемнадцати лет я служил Капслиге. А потом орден обернулся против меня. И всё из-за моих братьев, с которыми я сражался плечом к плечу в непрерывной десятилетней войне, а они взяли и превратили меняв монстра.
— Почему ты считаешь себя чудовищем? Мне бы хотелось, чтобы ты посмотрел на вампиров с другой стороны. Ведь ты нравишься мне всё больше, — «Боже, да я уже по уши влюблена». — И я считаю, что твои братья достойные мужчины. Ну, а то, что вы вампиры, это несущественно.
— Несущественно. Все мои убеждения перечёркнуты одним словом, — невесело усмехнулся Конрад, теребя пальцами края карт. — Если бы ты увидела меня в момент нестерпимой жажды, ты бы тоже считала меня монстром. Раздавай. Я намерен получить ответы на свои вопросы.
Наоми подчинилась.
— Ха! Я выиграла. Почему твои братья так отличаются от тебя? Почему они никогда не пили прямо из вены?
— Себастьян сделался отшельником и держался подальше от любого соблазна. А два старших присоединились к армии вампиров, которые называют себя Обуздавшие жажду. Их главный закон запрещает им пить напрямую из источника. Хотя теперь я узнал, что им позволено пить кровь своих бессмертных Невест.
Обуздавшие жажду — это армия короля Кристофа, n'est-ce pas [58] ? — он кивнул, и тогда она поинтересовалась: — Почему же ты не присоединился к своим братьям?
— Кристоф — чёртов русский! — рявкнул Конрад. — Я сражался с этими ублюдками больше десяти лет почти каждый день напролёт и умер от русского клинка. А когда очнулся, мерзкая кровь одного из них уже текла в моих венах, а мои братья обещали ему мою, мать её, вечную верность. Русскому и вампиру! Нет никого, кого я мог бы презирать сильнее.
— Но если эти Обуздавшие жажду неустанно сражаются с плохими вампирами… — начала, было, Наоми.
— Кристоф обратил уже тысячи человек. В мире Ллора баланс сил поддерживается сам собой, но это равновесие долго не протянет, если он и дальше будет создавать всё новых и новых вампиров, — оборвал её Конрад, явно прилагая немалые усилия, чтобы успокоиться. — Раздавай.
— Похоже, ветер переменился, — сообщила девушка, когда снова собрала «двадцать одно». — Расскажи мне о своей семье.
— Мои родители поженились по любви, — ответил явно недовольный подобным раскладом Конрад. — Мать умерла при родах последней из четырёх наших младших сестёр. Отец был намного старше матери, и он так и не смог оправиться от этой потери.
— Три брата и четыре сестры? Вас было восемь в семье? А я всегда мечтала хотя бы об одном брате или сестричке.
— Сёстры долго не прожили — умерли во время эпидемии. Старшей было всего тринадцать.
— Мне очень жаль, Конрад.
— Я не был с ними настолько близок, насколько хотелось бы. Или насколько следовало. К тому времени, как первая из девочек появилась на свет, я уже несколько лет сражался в рядах Капслиги. Сёстры были больше привязаны к Себастьяну.
— Почему из всех сыновей выбор Капслиги пал именно на тебя?
— Николай был наследником, Себастьян — учёным. Мёрдок — героем-любовником. Так как во мне ничего выдающегося не было, я стал убийцей.
— Почему ты не видишь себя защитником? Ведь ты спасал людям жизнь, уберегал их от ужасной участи.
— Чтобы позже самому обрекать этих же людей на неё. Раздавай карты.
— Merde[59], — прошептала Наоми, когда ей не хватило всего одного очка. — Posez votre question[60].
— Ты действительно раздевалась перед толпами посторонних мужчин?
— Да. Моя мать скоропостижно скончалась, и я оказалась перед выбором — либо танцевать по ночам в клубе, чтобы днём продолжать заниматься балетом, либо отправляться на бумажную фабрику и вкалывать там до конца своих дней.
На тот момент её ещё не осаждали перспективные женихи. В конце концов, Наоми тогда едва вышла из подросткового возраста.
Конрад прищурился.
— Ты же сказала, что твоя мать умерла, когда тебе было шестнадцать.
— И?
Губы мужчины удивлённо приоткрылись, обнажая клыки, которые с каждым днём казались Наоми всё более и более притягательными.
— Но… всего шестнадцать?
— Et alors[61]? Я не собираюсь оправдываться. Тогда были другие времена, и всё было не так уж плохо, мне даже нравилось. Я всегда скрывала подробности об этой части своей жизни лишь потому, что знала, что люди будут реагировать так же, как и ты, хотя я не стыжусь и никогда не стыдилась своего прошлого. Так что, подними челюсть, вампир.
58 
