52 
– Если бы ты рассказал об этом… – начала она.
– Нет, никогда. Услышь же меня, – порычал он. – Все, чем я там занимался, что видел или слышал, никогда не пойдет дальше меня. Это останется со мной. Возможно, я поступаю не так, как написано в твоих заумных книжках, но у меня свой метод. Потребовались годы, чтобы снова начать спать до утра, а не вскакивать посреди ночи, задыхаясь от людских воплей и с кишками, скрученными в тугой узел. Кошмары хоть и нечасто, но еще бывают, однако я не собираюсь перекладывать все это на кого-то еще.
– Есть же общества ветеранов…
– Знаю, но я всегда был волком-одиночкой, и потом – худшее уже позади. Я вновь могу смотреть на деревья; могу позволить кому-то подойти ко мне со спины. Все закончилось, Кэт. Я выкарабкался.
– Ничего не закончено, если тебя это по-прежнему мучает, – спокойно возразила она.
Рул рвано выдохнул:
– Я сумел выжить. О большем и просить нельзя.
Беззвучный смех сотряс его грудь, когда он продолжил:
– А я ведь и об этом не просил. Поначалу… О боже, да сначала я молился каждый день: «Господи, пусть я выживу. Позволь мне пройти через этот ад. Убереги. Не допусти, чтобы меня разнесло на грязную кучку кровавых лоскутков». Потом, где-то через полгода, я молил об ином. Жить мне уже не хотелось. Как и возвращаться. Да никто, видя подобное, не захотел бы снова и снова встречать по утрам восход. Я мечтал умереть. Сам искал смерти. Совершал то, на что в здравом уме не пойдет ни один человек, – а я это делал. В один миг я находился в джунглях, а потом – бац, и я в Гонолулу, а вокруг расхаживающие под деревьями идиоты, позволяющие другим людям приближаться к себе и с улыбками и смехом уставившиеся на меня, точно я какой-то ненормальный урод. О черт… – его голос сорвался, и Рул резко замолчал.
Проведя тыльной стороной ладони по щеке, Кэтрин с удивлением поняла, что та мокрая. Слезы? Во время боевых действий во Вьетнаме она была совсем ребенком и не могла ясно осознавать все ужасы той войны. Однако потом Кэт много об этом читала, смотрела хронику и хорошо запомнила, как выглядел Рул в тот день, когда отец привез его на ранчо. Потухший взгляд и суровое избитое в кровь молчаливое лицо – таким перед ней предстал образ Вьетнама.
Но для нее это была лишь картинка, а для Рула – реальные воспоминания и кошмары.
Надрывно вскрикнув, Кэт бросилась к Рулу и сжала так сильно, что ему пришлось бы постараться, чтобы снова отпихнуть ее. Однако Рул и не пытался: уютно пристроив Кэтрин в своих объятиях, он бережно притянул ее голову себе на грудь. Та тут же намокла, и Рул ласково оттер с глаз Кэт слезы.
– Малыш, не плачь из-за меня, – пробормотал он и крепко, почти грубо поцеловал. – От тебя мне нужно утешение, а не жалость.
– Что? – слабо всхлипывая, переспросила Кэтрин.
– Вот это.
Он поднял ее повыше, не переставая осыпать жаркими поцелуями, от которых кружилась голова и сбивалось дыхание. Кэт оплела его руками и ногами, испугавшись, что, если Рул ее отпустит, она просто упадет. Но упасть ей не дали. Напротив, Рул томительно медленно позволил ее соскользнуть по себе вниз, и она невольно ойкнула, почувствовав, что он вошел в нее.
– Хочу вот этого, – отрывисто повторил Рул, учащенно дыша. – Хочу забыться, потерявшись в твоем теле. Хочу, чтобы в постели, лежа подо мной, ты сходила с ума, правда, ты и так это делаешь, верно? Скажи мне, Кэт. Скажи, что сходишь по мне с ума.
Уткнувшись лицом ему в шею, она сгорала в огне желания, который разжигали движения его мощных бедер.
– Да, – простонала Кэтрин, заранее соглашаясь с любым его требованием.
Острое наслаждение, точно поток раскаленной лавы, накрыло обоих одновременно. Рул опустился вместе с Кэт на пол, но она даже не обратила внимания на жесткость или неудобство. Как только сладкая пульсация содрогавшейся мужской плоти прекратилась, Рул поднялся и перенес Кэт обратно в постель. И баюкал в колыбели своего тела, пока ее не сморил сон.
Когда Кэтрин проснулась, стояло уже солнечное утро. Она потянулась и только тут поняла, что не одна. Рул лежал рядом и наблюдал за ней; легкая улыбка смягчала обычно суровые черты. Кэт сонно улыбнулась ему в ответ. Он, ни слова не говоря, привлек ее к себе, обхватив рукой за талию, а затем снова занялся с ней любовью.
Много позже, когда страсть улеглась, Рул приподнял голову и бархатным с хрипотцой голосом предложил:
52 
