Последние отзывы

  56  

В разбитом окне появилось новое лицо, красное и потное, принадлежащее дородному парню в кепке Катерпиллар.

— У меня есть одеяло от спального мешка, — сказал он, наклоняясь и распределяя ткань по сиденью, затем свернул лишнее в толстую подушку, чтобы закрыть осколки стекла, все еще торчащие из разбитого окна.

— Спасибо, — горячо поблагодарила Лорна, пока Данте возвращал ее обратно на сидение. Ее мускулы кричали от напряжения, и облегчение оттого, что она приняла более естественное положение оказалось настолько глубоким, что она почти застонала.

— Теперь выходим, — сказал водитель грузовика, дотянувшись до нее и схватив под руки, вытащил через разбитое окно, прежде чем она в нетерпении попыталась сделать это самостоятельно.

Она поблагодарила его и всех остальных, кто оказывал помощь, затем повернулась и бросила первый взгляд на автомобиль, пока Данте вылазил с гибким изяществом водителя гоночного автомобиля, как будто выбираться через окно было чем-то, что он делал каждый день.

Помимо хладнокровия и сексуальности, с которыми он вышел, ее так же ошеломил вид машины.

Изысканный «ягуар» был помят, металл разорван. Автомобиль оказался наполовину развернут, передняя часть измята барьером, сторона водителя почти выдвинута на полосу встречного движения. Если бы после того, как они снесли ограждение, их задел двигавшийся по встречной полосе автомобиль, Данте был бы сейчас мертв. Она не знала, почему ни одно транспортное средство не врезалось в них; движение было достаточно сложным, поэтому это было ничем иным как чудом. Она смотрела на рычавший ряд автомобилей и грузовиков, остановившихся под разными углами по причине того, что люди давили на тормоза и машины шли юзом. В правом ряду, примерно на сорок пять метров позади них, столкнулись три автомобиля, но люди были снаружи, исследуя повреждения, так что все они не пострадали.

Ей стало плохо. Как будто внизу живота что-то упало, а сердце чувствовало себя так, как будто ее ударили кулаком в грудь. Она очень ясно помнила, как Данте повернул руль, посылая «ягуар» в занос и направляя его так, чтобы пассажирская сторона оказалась подальше от пуль, а его сторона тем временем вылетела на встречное движение.

Он мог погибнуть из-за нее.

Он не имел никакого права так рисковать ради нее. Никакого. Они не были любовниками. Они встретились меньше сорока восьми часов назад при действительно ужасных обстоятельствах, и в течение большей части этого времени сама она с удовольствием толкнула бы его под колеса.

Как он посмел быть героем? Она не желала, чтобы он был героем. Она хотела, чтобы он был кем-то, чье отсутствие не причинит ей боли, от кого возможно уйти целой, не привязываясь к нему. Она не желала позднее думать о нем. Не хотела мечтать о нем.

Ее собственный отец не заботился о ней настолько, чтобы хотя бы находиться поблизости, это при условии, что он вообще знал о ее существовании. Она понятия не имела, кто он — и даже ее мать не знала. А мать, естественно, не стала бы рисковать даже ногтем своего мизинца, не то что жизнью, чтобы спасти Лорну хоть от чего-нибудь. Так что было этим... этим незнакомым действием, из-за чего он подверг опасности собственную жизнь, чтобы защитить ее? Она ненавидела его за то, что он сделал, за то, что стал тем, чей след навсегда останется в ее сердце.

Что ей теперь делать?

Она повернула голову, ища его. Он стоял на расстоянии всего лишь нескольких шагов от нее, что, как она предположила, имело смысл, потому что, если бы он отодвинулся немного дальше, ей пришлось бы последовать за ним. Данте не захотел снять этот проклятый мысленный контроль, которым привык сковывать ее, однако рисковал ради нее собственной жизнью — паршивец.

Его длинноватые темные волосы, обычно зачесанные назад, теперь падали вокруг лица. Тонкая линия крови стекала вниз по левой щеке из маленькой ранки высоко на скуле. Кожа вокруг нее припухла и потемнела. Его левая рука также была ранена; весь промежуток от запястья и почти до локтя был темно-красным. Он не укачивал свою руку другой и не прижимал к щеке, что инстинктивно делали люди, получив ранение. У него пока не было времени уделить внимание своим повреждениям, и он не обращал на них внимания.

Он полностью владел собой и ситуацией.

Лорна была настолько сердита, что казалась себе почти больной. То, что он сделал, было не честно — но он и раньше не казался озабоченным справедливостью.

  56