Особенно,... 
65 
Северянин говорил и днем, и ночью. Он словно чувствовал приближение смерти и боялся не успеть рассказать. А Янгу, слышавший десятки подобных историй, не спешил прервать эту.
Он видел ту, другую землю.
Постепенно сам преисполняясь уверенности, что именно там, за морем, остался его дом.
Просто Янгар о нем забыл, но он найдет дорогу.
— Север, — на пятый день северянин мог лишь шептать, хотя ему давно давали воды вдосталь, и распорядитель даже врача позвал. А тот сказал, будто внутри у раба поселилась утробная гниль, и спасти не выйдет, но надо добивать, поскольку этак северянин и прочих заразит. — Север примет… Янгхаар. Идти на Север. Клинок ветра…
Синие глаза стали вдруг черны. И северянин, схватив Янгу за руку, рванул на себя. Он сдавил его крепко, лишая возможности закричать, и наклонившись к самым губам, выдохнул.
— Подарок. Маррку.
Дыхание его было гнилым. И Янгу едва не вырвало. Когда северянин разжал руки, Янгу перекатился от него так далеко, как цепь позволила.
— Подарок, — повторил северянин, слизывая кровь, которая пошла из носу. — Боги Севера помнят о тебе, мальчик.
Этот голос уже не принадлежал человеку.
Когда северянина не стало, Янгу ощутил нечто, похожее на печаль. Без его рассказов время тянулось медленно.
Впрочем, ему не позволили горевать долго.
На следующий же день за Янгу вернулся хозяин и отвел его в казармы. А еще спустя две недели Янгу встретился со своим медведем…
…и алым безумием.
Олений город встречал дождем. И пять холмов вздымались над разлившейся рекой, словно горбы неведомого зверя. И остатки старой крепостной стены, массивной, сложенной из валунов, лежали на них разорванным ожерельем. Драгоценные камни храмов возвышались над построенными наспех лачугами. И узкие извилистые улочки сплетались сетью, выводя то к реке, то к широкой дороге, что вела к дворцу. Ныне и она, мощеная, скрылась под водой. И чавкала грязь под копытами коня.
Город, которого нет прекрасней?
Серый.
И люди такие же. Выглядывают, но тут же прячутся в раковины домов.
Идет Черный Янгар. А с ним — сотня аккаев в полной броне. И даже дождь не лишил их одежды черноты, не смыл со щитов оскаленные волчьи головы. И мокрый стяг по-прежнему грозен.
Прочь с дороги.
Чем ближе подходил Янгар ко дворцу, тем шире становилась дорога. И благородные кипарисы, посаженные вдоль нее дабы радовать взор кёнига, были зелены. Вода собиралась в каменных кадках и устремлялась вниз по водостокам, уносила к реке грязь и смрад.
По осени и весне в Оленьем городе можно было дышать.
Во дворце царила сырость.
Две сотни каменных палат. И две сотни каминов, из которых топили едва ли четверть. И холод проникал в забранные стеклянными пластинами окна. Сквозняки расползались по дорогим коврам, свивали гнезда в бархатных занавесях, оставляли на мехах водяную взвесь, которая порождала плесень. Тускнело серебро, ржавело железо, и лишь золото в сундуках Вилхо было неподвластно осени.
Ступал Янгар по красной дорожке.
И отворачивались слуги. А придворные спешили освободить путь грозному, пусть бы и приветствовали небрежными кивками. Боялись? Да. Но равным не считали.
Его не примут никогда. Будут гнуть спины в глаза, а стоит отвернуться — скривятся брезгливо, а то и плюнут в след, посылая по нему болезни… пусть бы и знают, что не боится Черный Янгар, рожденный от грозного Северного ветра, наговоров.
Мерзко.
И странно самому, что прежде не замечал Янгхаар Каапо очевидного: не стать ему своим на Севере. А если и стать, то не в Оленьих палатах. И значит прав он в своем решении уйти, которое крепнет с каждым шагом. Улыбался Янгар, не встречным людям, но собственным мыслям.
Но хмурился Кейсо, перебирая бусины четок: неспокойно было у него на сердце.
Ровно в полдень открылись врата в тронный зал.
И был он пуст.
По-прежнему возвышалась в центре зала золотая гора трона. Окружала ее цепь из аккаев. Грозно сияли их клинки. И готовы были сорваться в полет стрелы.
Но взмахнул Вилхо рукой, и стража расступилась.
— Рад, что ты отозвался на наше приглашение, — сказал кёниг.
Он восседал на вершине и тусклый осенний свет окутывал его фигуру, которая, казалось, стала еще массивней. Скоро сравняется кёниг по толщине с Кейсо.
— Разве мог я поступить иначе? — Янгар поклонился и подошел к трону.
65 
