145 
- Чувствуешь?
Кожа мягкая и… гнилая? Продавливается, а когда он позволил пальцы убрать, на ней остался след, сквозь который проступала влага.
- Еще лет десять-пятнадцать проживу… это много. Я бы мог и раньше издохнуть, да… как-то так сложилось. Обидно умирать, когда забрался так высоко. А еще обидней просто уйти, ничего не сделав.
- Для кого?
- Для себя… для мира. Ты никогда не думала о том, что оставишь после смерти?
…ребенка.
Мальчишку с острыми скулами и вихрами на голове. Тощего. И непоседливого.
С привычкой поджимать губы.
…и колючим взглядом.
- Это ведь тоже… часть мира. Сегодня ты есть, но наступает завтра и… что там? Пустота? И даже памяти… видела родовое древо? Кто помнит об этих людях, кроме Ульне? Пара-тройка историков, которым интересно прошлое? А я не хочу так.
Сейчас он, Войтех, не Шеффолк, но знакомец, примеривший чужое обличье, говорил правду.
- Я не хочу так, Таннис.
- А как хочешь?
- Так, чтобы меня запомнили… в сказку хочу, - он осклабился. - В легенду. Чтобы не забыли завтра. И памятники ставили… чтобы площадь моим именем… чтобы корону носили мои дети. Не подземную, а ту, с Черным принцем, чтобы… чтобы мир остался людям. Скажи, что я безумен.
- Ты безумен, - согласилась Таннис, подбирая ноги к груди. Голова больше не кружилась, и тошнота отступила.
Таннис натянула одеяло, прячась от человека, некогда бывшего близким.
- Пускай. Но я готов рискнуть.
- Ты хочешь…
- Отвоевать людям право на жизнь. Не на существование в тени высшей расы, - он произнес это, как выплюнул, - но на нормальную жизнь, Таннис. Да, она не будет идеальной, я не способен сделать всех счастливыми или хотя бы богатыми, однако шанс… в новом мире он появится у каждого.
- Шанс на что?
- На перемены, - раскрытой ладонью он потер глаза, пожаловался. - Болят. Ты знаешь, что я с трудом переношу солнечный свет? Кожа краснеет. А если солнце яркое, то и ожоги… раньше было легче. Сперва я вообще не обратил внимания на перемены, думал, что вся проблема в подземелье… в первый год Тедди не выпускал меня наверх. Знаешь, мне кажется, он завидовал.
- Чему?
Его было жаль.
И все-таки… он свой. И чужой. И друг. И враг. И Таннис совершенно запуталась. Она лежала, разглядывая… Войтеха?
Освальда Шеффолка?
Все еще человека? Или уже подземника, полудикую тварь?
Нет, он не дикий, он разумен, порой чересчур разумен, как сказал бы хозяин книжной лавки… и добавил, что сам по себе разум - слишком мало, к нему сердце нужно. А сердце сгнило… или Таннис хочется так думать.
- Тому, что я здоров и молод, а ему осталось немного. Ему сразу сказали, что сифилис не лечится… он скормил ту девицу, которая его заразила, подземникам. И некоторые сдохли, хотя, может не от сифилиса. Они много дохнут, особенно дети… ты бы видела, что порой появляется на свет и… их женщины за детей не держатся. Могут родить и бросить, а иногда…
- Замолчи!
- Прости, - он протянул руку, и Таннис коснулась бледных пальцев. - Я и вправду забылся. Знаешь, мне хочется вычеркнуть из памяти то, что я там видел. Только ведь не получится, правда?
- Мне жаль.
- И мне… Тедди обещал, что я или рискую и использую шанс, пробиваюсь наверх, или сдохну как он. Это ведь не важно, кто ты… вор, шлюха или подземный король, все одинаково на изнанке живут. А я еще верил, что мир может быть иным. И согласился. Главное согласиться. Сделать первый шаг, переломить себя… и дальше будет легче. Шаг за шагом.
- И к чему ты пришел?
- Не знаю, - прикосновение рвется. И Освальд… или все-таки Войтех, выгибается, запрокидывая голову. Он растянулся на кровати, скрестив руки на груди, точно покойник. И голова его свисала с края. - Знаешь, порой мне кажется, что я уже умер. Там, в подземелье… или раньше, когда в первый раз с Тедди встретился. Я тебе не рассказывал?
- Нет.
И вновь рядом с ним спокойно, иррациональное чувство.
Он ведь убьет. Как только Таннис перестанет быть нужна… или нет? Столько лет тянул… мог бы и раньше, в тот же год… или в следующий…
…мог бы, и пытался, отдал приказ подземным стаям. И грязный Фил не по собственному почину в камеру заглянул, но выходит, что теперь Освальд передумал?
Как надолго?
- Я его обобрал… еще только-только выполз на улицу… вышвырнули. До этого - гимназия и папашина библиотека, спокойная, чистая жизнь, а тут с размаху и в дерьмо. Как хочешь, так и выживай. Вот и выживал… приноровился чистить пьяных. И напоролся… меня к нему на следующий день… принесли.
145 
