Особенно,... 
64 
— Они явно ее не слишком любят.
— Как тебе не стыдно!
Но Адам и не подумал извиниться. Вместо этого он сделал несколько шагов вперед и положил цветы на столик у кровати.
— Как ее назвали?
— Милли.
— Милли? Забавно. Сколько она весит?
— Восемь фунтов пять унций. А где твоя коляска?
— Больше восьми фунтов? Ничего себе. Мне больше не нужна эта проклятая коляска.
— А что ты делаешь с костылем?
— Я теперь хожу.
— При помощи одного костыля? Без всякой другой поддержки? У твоего нового методиста что, проблемы с мозгами?
— Он полагает, что я уже готов к этому.
— Мне так не кажется.
— Но ты больше не являешься моим методистом, забыла? — Голос Адама звучал ласково, но в глазах застыл лед. — Почему они решили назвать девочку Милли?
— Что? А, они позволили Мэтту выбрать имя.
— Мэтту?
— Он очень расстроился, когда узнал, что у него сестренка, а не братик. Он бы предпочел мальчика. Чтобы его утешить, родители позволили ему самому придумать имя. Он остановился на Милли, потому что это подходит к Мэтту и Мэган. Все на букву М, как ты понял. На мой вкус, это несколько претенциозно, но они… Послушай, я, конечно, больше не твой методист, но я могу отличить хороший медицинский совет от плохого. Я не думаю, что ты можешь ходить на костылях, не говоря уж об одном костыле.
— Откуда тебе знать, к чему я готов, а к чему нет? Ты не видела меня две недели и три дня.
Семь часов и пятьдесят две минуты, могла бы добавить Лила, но промолчала. Вместо этого она сказала:
— Ты не мог успеть укрепить эти мускулы настолько, чтобы они поддерживали тебя.
— Я работал день и ночь.
— Еще одна ошибка твоего методиста. Я знала, что Бо Арно просто шарлатан, — вскипела она. — Если ты станешь чрезмерно эксплуатировать эти мускулы, ты можешь растянуть связки или вообще порвать их. Ты не должен заставлять ноги делать то, к чему они еще не готовы.
— Мне казалось, что ты понимала, к чему я готов, а к чему нет, — темные глаза Адама заглянули прямо в душу Лиле. — Верно?
Неожиданно малышка зашевелилась и коснулась крохотной ручкой подбородка своей тетки. Лила мысленно поблагодарила малышку. Это позволило ей отвернуться и сменить тему разговора:
— Как ты перенес долгий перелет?
— Отлично, — холодно ответил Адам. — Стюардессы великолепно обо мне заботились.
Лила резко подняла голову. От его довольной улыбки у нее заныли зубы.
— Держу пари, что так и было.
— Просто замечательные девушки. Они так трогательно помогали мне встать с кресла и сесть потом обратно. Массировали мне ноги, когда возникала судорога, стимулировали кровообращение.
— Как мило, — процедила Лила.
— Да, было очень приятно.
— Ты мог бы и не торопиться. Элизабет и Тед отнеслись бы к этому с пониманием. Тебе не следовало лететь через океан только ради того, чтобы взглянуть на Милли.
— Я крестный отец девочки. Мне не терпелось на нее взглянуть.
— Даже если это вызовет рецидив и отправит тебя обратно в инвалидное кресло?
— Я никогда больше не сяду в инвалидное кресло. Оно делает человека заложникам нечестных, не стоящих доверия людей.
— Я полагаю, ты намекаешь на меня?
— На воре шапка горит.
— Пошел ты к черту.
Милли запищала, выразив тем самым свое неудовольствие их перебранкой. Лила начала укачивать ее. Ребенок продолжал плакать. Лила метнула в Адама свирепый взгляд.
— Посмотри только, что ты наделал. Кавано подошел к кровати и присел на краешек, прислонив костыль к стене.
— Неужели у тебя нет материнского инстинкта?
— Разумеется, он у меня есть. Этот инстинкт есть у каждой женщины.
— Тогда сделай так, чтобы Милли перестала плакать.
— Что ты предлагаешь?
— Возможно, она мокрая.
— Тед уже отнес памперсы в машину.
— Или девочка хочет есть.
— И здесь ей тоже не повезло. Я недостаточно экипирована.
— Ты экипирована.
Их глаза встретились, и на мгновение враждебность сменилась нежностью. Они оба вспомнили, как губы Адама яростно ласкали ее соски.
Лила заставила себя отвернуться. Она боялась, что еще минута, и она упадет перед ним на колени, умоляя обнять ее и никогда больше не отпускать.
64 
