Последние отзывы

  114  

– А теперь расскажите мне все!

– Мне кажется, что рассказывать должны вы. Зачем было этой девице выдумывать подобную историю, если вы для нее ничего не значите?

– Хорошо, я расскажу вам все, что мне известно. Мишель Тилорье – дочь моих друзей. Ее отец Жак Тилорье был адвокатом в парламенте Парижа, а старшая сестра Мишель вышла замуж за моего давнего приятеля д'Эпремениля. Я часто встречался со всем семейством до революции, но должен признать, что последнее время я о них почти забыл... Скажу без ложной скромности, уже довольно давно я обнаружил, что Мишель в меня влюбилась. Дело дошло до того, что в прошлом году под покровом ночи она неоднократно пробиралась в мой дом на улице Менар и ждала меня, надеясь на счастливый случай. Там я ее и обнаружил однажды вечером. Кстати, именно в тот вечер меня едва не арестовали, и нам с ней пришлось бежать через сад. Я проводил ее до дома подруги, где она и должна была, собственно, ночевать, и с тех пор мы с ней не встречались. Я знаю одно: с тех пор, как мы с Мари стали жить вместе, Мишель возненавидела ее.

– Неужели ненависть этой девушки настолько сильна, что она осмелилась явиться в дом к Мари и рассказывать невесть что?

– Боюсь, эта барышня готова на все, чтобы нас разлучить. Но, наверное, моя вина перед этим семейством состоит только в том, что я их совсем забыл. Я даже не навестил мать Мишель после смерти Жака Тилорье, который умер вскоре после казни короля. Я был в Англии, а когда вернулся, у меня было слишком много других дел. Кстати, Франсуаза Тилорье – очень красивая женщина. В нее давно влюблен Жан-Жак д'Эпремениль, свекор ее старшей дочери и мой большой друг. Сам Парни воспевал ее красоту! Не стану скрывать от вас – если бы мне было суждено влюбиться в одну из этих трех дам, я бы выбрал Франсуазу. До встречи с Мари я даже немного ею увлекся... Теперь вам известно все.

– Это и в самом деле все?

– Клянусь честью! Мишель выдумала эту историю с ребенком, который должен появиться на свет, чтобы я на ней женился. А я, как вы знаете, не считаю себя вправе жениться на ком бы то ни было – тем более на Мишель Тилорье, которая мне никогда не нравилась.

Барон вскочил и нервно зашагал по комнате. Наконец он остановился перед Лаурой, нагнулся к ней и заглянул в глаза:

– Вы верите мне?

Конечно же, она ему верила! У Лауры стало так легко на душе, что она была готова петь и танцевать от радости. Она заглянула в эти любимые ореховые глаза и внезапно в их глубине увидела другое лицо – нежное, встревоженное, опечаленное...

– Да, я вам верю, но первой этот рассказ должна была бы услышать Мари! Я уверена, что, отказавшись бежать с вами, она намеренно принесла себя в жертву. Этой девице захотелось освободиться от нее, – с гневом добавила Лаура, – и Мари освободила ей путь. Ей и ее несуществующему ребенку!

– Вы правы, Мари должна узнать правду. И как можно скорее. Мы должны вернуть ей желание сражаться.

– Прежде всего ее необходимо освободить из тюрьмы! Что вы сделали для этого, пока я ездила в Лувр?

Бац бросил на нее такой взгляд, что молодой женщине стало не по себе.

– Я виделся с Люлье, одним из моих друзей. Он прокурор-синдик Коммуны. Люлье пообещал мне сделать все, что в его силах.

И прокурор-синдик сдержал свое обещание. Два дня спустя Мари выпустили из Сент-Пелажи, обязав не покидать Париж. Она должна была жить в своей квартире на улице Менар, где за ней было удобнее наблюдать.

– Я не сумел добиться большего, – объяснил Люлье. – У меня такое впечатление, что сам Робеспьер заинтересовался Мари Гранмезон, так как видит в ней самый простой способ добраться до вас. Вы, дорогой Бац, ему в высшей степени опротивели!

– Другими словами, Мари должна сыграть роль приманки?

– Совершенно верно, – вздохнул Люлье. – Я вам не советую приближаться к этому дому. Будьте довольны тем, что Мари сменила страшную тюрьму на комфортабельный особняк.

– Вы правы, и я никогда не смогу как следует отблагодарить вас. Но мне не нравится, что Мари там одна. Не могли бы вы добиться того, чтобы ее горничной Николь и Бире-Тиссо разрешили жить в доме?

– Против них нет никаких обвинений, не думаю, чтобы с этим возникли сложности... Но вы не должны даже писать ей! Самая невинная записка может навести на ваш след. Помните, что в этой истории я тоже рискую головой. Итак, вы даете мне слово?

– Разумеется.

– Благодарю вас. Да, чуть было не забыл! Я приказал арестовать Майяра за превышение полномочий. Тюрьма пойдет ему на пользу, пусть даже он не останется там надолго. И потом подумал, что это доставит вам удовольствие...

  114