Последние отзывы

  47  

Вместо людей будут использоваться животные.

Все ненужные излишества будут уничтожены. Так называемое искусство будет отменено, будет разрушено все — от дворца до маленькой статуэтки. Он терпеть не может сентиментального украшательства. Это размягчает человеческие души, отвлекает от мыслей о нем самом. Подразумевалось, что право быть красивым предоставляется только ему одному, а также тем женщинам, которых он сочтет нужным мимоходом употребить.

Больницы и прочие социальные учреждения должны быть, разумеется, закрыты. Путь люди справляются со своими нуждами сами. А если не справятся, пусть пеняют на себя.

И никаких школ! Всякая ученость несет в себе зло и не вписывается в рамки диктатуры. Людей легче держать в повиновении, если они невежественны.

Он собирается воспользоваться подходящими для него техническими достижениями. Оружием, средствами связи и тому подобным. Остальное должно было пойти на слом. Будут уничтожены фабрики, банки. Все богатства он сам намеревается контролировать.

Как уже говорилось, Тенгель Злой не отличался особой интеллигентностью. Именно поэтому он был во сто крат опаснее.

Подойдя к невидимой стене, он снова попытался пройти через нее. К его неописуемому огорчению, она не поддавалась никаким его колдовским заклинаниям.

В бессильной ярости он принялся бить кулаками по прозрачной стене.

У него был весьма странный вид, когда он стоял так и колотил руками по воздуху, наталкиваясь при этом на такое плотное препятствие, что кожа на ладонях стягивалась.

Ему пришлось прервать свое занятие: вернулся Линкс и теперь стоял перед ним, глядя на него своими ничего не выражающими глазами.

— Чего тебе надо, сатанинская селедка? — в ярости прошипел Тенгель.

— Я послал в дело дьяволов. И того, о ком мы говорили.

Тенгель снова вернулся к действительности, став, как обычно, холодным и надменным.

— Превосходно! — сказал он. — Эти ничтожные твари настолько сентиментальны, что захотят вернуть обратно мальчишку, которого мы возьмем в заложники. И тут уж мы схватим их всех.

Они находились в одной из глубоких расселин у подножия горы.

Приближался вечер, и цвет неба стал более тусклым. Облака рассеялись. На небе как будто висела целая гора облаков, подсвечиваемая солнцем. На равнину по-прежнему падала тень. Ноги у Габриэла болели, его одолевало уныние.

— Как нам перебраться через эту гору? — сказал Ян, глядя вверх, на отвесные скалы. Стена казалась неприступной.

— Поживем, увидим, — ответил Натаниель. — В данный момент я больше всего опасаюсь, что Тобба может сообщить о нашем местоположении Тенгелю Злому.

— Нет, — ответил стоящий за его спиной Руне. — Ей этого никогда уже не сделать. Тобба обезврежена.

— Как? Каким образом? Кем?

— Ее невзлюбили семеро демонов — женщин Погибели, потому что она была слишком красивой и привлекательной. И они уничтожили ее.

Натаниель с облегчением вздохнул. Втайне он желал снова встретиться с Тоббой.

— Хорошо, что это так, — сказал Ян. — А она была просто бесстыдно хороша в своей нарочитой невинности, она была — сама чувственность!

— Ведьмы из рода Людей Льда имели обыкновение быть очень сексуальными, — засмеялась Тува. — И в этом нет ничего плохого, иначе род бы давно уже вымер. Но всему есть предел. А Тобба ни с чем и ни с кем не считалась.

Все засмеялись, желая хоть как-то разрядить атмосферу. Но Габриэл чувствовал, каким истеричным был его собственный смех.

Руне и Халькатла все время шли рядом, и все вокруг — камни, скалы и их собственные голоса — казались им заколдованными. Заколдованными каким-то мрачным, устрашающим образом, словно вокруг были окаменевшие доисторические гиганты.

Они вполголоса переговаривались. У них уже появилась привычка делиться мыслями друг с другом. Ведь они оба были чужими среди живых людей.

Халькатла прервала их беседу о преимуществе старого времени перед новым следующими словами:

— Я до сих пор не могу понять, что особенного в этом Натаниеле. Он не от мира сего, в нем нет темперамента, пороха!

— Натаниель выжидает, — с мягкой улыбкой ответил Руне. — Он попросту собирается с силами. Именно поэтому он и кажется таким рассеянным. Поверь мне, его время еще впереди!

Задумавшись над его словами, Халькатла тут же переменила тему разговора.

  47