Последние отзывы

  37  

Девушка пыталась утешить его, как могла. Сначала она смущенно погладила его по голове, потом осторожно прижала к себе, погладила его по плечам и по спине, сочувственно и понимающе.

Оба они молчали. Вскоре Натаниель почувствовал, что прикосновение ее хрупких, теплых рук облегчает его скорбь. И он позволил ей продолжать, ему это так нравилось!

Он даже не заметил, что настроение его стало иным. Но постепенно до него дошло, что ласки ее были не только утешающими. Да, они по-прежнему были столь же сдержанными и деликатными — но дыхание ее теперь стало более учащенным и неровным. А у него самого? Внезапно он обнаружил, что совершенно поглощен ее присутствием. Это казалось ему диким, но мысли об Эллен, скорбь о ней — все это ушло, и вместо этого он обнаружил, что желает Бьёрг. Хочет ее как женщину.

Натаниелю это совершенно не нравилось, но оба они были словно пленники в одной камере. Глаза его застилал туман, он забыл о своих друзьях, забыл обо всем, и все из-за того, что эта маленькая женщина так тесно прижалась к нему. Ее руки проникли к нему под рубашку: он не препятствовал этому, и сам он проник под ее одежду, совершенно не контролируя свои поступки.

Он очнулся только после того, как она случайно задела спрятанную у него бутылку с водой Ширы. Он издал крик ужаса, захваченный устрашающим чувством вины перед Эллен, перед этой девушкой, перед своими товарищами и всеми Людьми Льда. Что он за человек такой, поддающийся подобным соблазнам? Нет, его вовсе не оправдывает то, что у него уже несколько лет не было женщин, он не должен был проявлять такую слабость.

Натаниель встал, Бьёрг сделала то же самое.

— Извини, — прошептала она со слезами на глазах. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Это я должен просить извинения, — сказал он, по-прежнему ощущая лихорадочный жар в теле. Руки у него так дрожали, что он едва мог поддерживать ее. — Ты можешь забыть обо всем? Мы оба были не в себе.

— Да, конечно, — всхлипывая, ответила она. — Я очень сожалею.

— Я тоже. Не понимаю, как это могло произойти. Не будем больше говорить об этом.

Но Натаниель знал, что он этого не сможет забыть. Как не сможет он забыть Эллен.

Как может человек быть таким двуличным? Чего он, собственно, хочет?

— Время покажет… — произнес он, следуя ходу своих мыслей. Что должно было им показать время? Как забыть о случившемся? Или время поможет ему забыть скорбь, чтобы снова встретиться с ней?

Никогда бы он не поверил, что его чистая любовь к Эллен может быть так запятнана!

Он чувствовал себя оскверненным. И в то же время понимал, что это была чисто физическая реакция, над которой они оба не властны.

Но это не меняло дела. Он осквернил память об Эллен.

Остальные остановились и ждали их.

Суль снова была с ними.

«Почему она здесь?» — раздраженно подумал он. Ему не нравилось, что ее дразнящий взгляд с таким презрением обращен к нему. Ему вообще не нравилось ее появление.

— Ее вызвали Тува и Халькатла, — пояснил Руне. — Им показалось, что мы не должны брать с собой постороннего человека.

Волна протеста поднялась в Натаниеле. Он не мог просто так отпустить Бьёрг, не мог этого сделать сейчас, не узнав еще ее адреса, ведь когда-нибудь в будущем, когда все плохое будет позади, он смог бы навестить ее…

Он заметил, что Яну тоже хочется, чтобы она еще немного побыла с ними. Это еще больше рассердило его.

Нет ничего удивительного в том, что у Тувы такой усталый, изможденный и злобный вид! Халькатла тоже была раздражена. Она не выносила эту маленькую, хорошенькую Бьёрг.

Женщины нетерпимо относятся к себе подобным, если те более привлекательны, чем они сами.

На миг ему показалось, что они с Яном становятся недругами. Но он отказывался в это верить, этого быть не могло!

Руне был нейтрален, зато маленький Габриэл был просто без ума от Бьёрг. Натаниель понимал его. Габриэл был смышленым мальчиком.

Бедняжка Бьёрг сказала со слезами на глазах:

— О, неужели мне нельзя пройти с вами до подножия горы? Только до того места, не дальше. Я обещаю не быть вам в тягость…

— Ты нам уже в тягость, — отрезала Халькатла. — Из-за тебя и Натаниель тащится в хвосте. У нас нет времени на задержки.

— Неужели вы так заняты? — удивленно спросила Бьёрг.

— Да, — чуть не плача от досады, ответила Тува.

  37