О бедном гусаре замолвите слово…

Свет в подъезде удалось починить лишь к вечеру следующего дня. Оказалось, что все толстые изолированные провода в закрытом на замок щите-распределителе на первом этаже расплавлены, а потом словно выдраны с мясом и перепутаны. Пораженным электрикам пришлось заменять их на новые.

Гению удалось зарядить энергейзер и заклеить трещину в забрале шлема Дон-Жуана. Теперь «великолепная пятерка» была наготове. Где бы они не собирались, у них всегда имелись поблизости энергейзеры и ловушка, а кто-нибудь один постоянно был в скафандре.

Сложнее дело обстояло ночью. Если энергейзеры всегда можно было держать под рукой, а при большом желании, привыкнув к неудобству, и спать в скафандрах, то ловушка была всего одна и угадать, в какую квартиру ее ставить, было невозможно. Пришлось Егору спешно сооружать радионаушники с микрофонами, которые позволяли бы «великолепной пятерке» в любое время дня и ночи связаться друг с другом. Ловушка стояла на стуле у кровати Федора, и он готов был сразу схватить ее и мчаться на нужный этаж.

Но Аттила затаился. Никто не знал теперь, где он, и даже усовершенствованный Федором обнаружитель не мог его засечь.

— Странно, очень странно! Не нравится мне всё это! — говорил князь Багрятинский.

Он тоже пытался найти Аттилу, но не смог, хотя и утверждал, что призраки отлично умеют отыскивать друг друга и у них на это особое чутье. Итак, вождь гуннов куда-то исчез, и «великолепная пятерка» порой задумывалась, не решил ли он навсегда покинуть их район.

На второй день Егор навестил в больнице профессора Фантомова. Профессор, как всегда жизнерадостный, лежал в больнице под капельницей и от скуки играл с полтергейстом в шахматы.

— Одно плохо: приходится ему проигрывать, потому что если у него выиграть, он начинает швырять доску в стену и колотит стекла, — пожаловался профессор. Полтергейст конфузливо захихикал, стыдясь своей горячности.

Егор рассказал профессору о скафандрах и энергейзере.

— Значит, испытания прошли более или менее успешно? — просиял Фантомов. — Эх жаль, вы не успели включить ловушку!

— Как вы думаете, Аттила вернется? — спросил Егор.

— А осколки кувшина остались у вас? — в свою очередь спросил профессор.

— Да, они у Дон-Жуана. Мы склеили кувшин и снова поставили на витрину, чтобы его дед не заметил.

— Тогда вернется. Призраки всегда рано или поздно возвращаются к месту своего заточения. Скорее всего он и сейчас где-нибудь неподалеку. Жаль, я не в лучшей своей форме, — сказал Фантомов.

— А когда вас выписывают? — спросил Гений.

— Не раньше, чем через месяц, — ответила за профессора вошедшая в палату медсестра. — И вообще кто вам разрешил посещать больного? Разве вам неизвестно, что в реанимацию вход строго воспрещен?

Неожиданно медсестра заметила на полу осколки разбитого графина и опрокинутую тумбочку.

— Ну вот опять! Кто это сделал? — рассердилась она и, схватив Егора за рукав, буквально вытащила его из палаты.

— А я у него все-таки выиграл! Знай наших! — услышал он на прощание голос профессора Фантомова.

Если призрак Аттилы где-то затаился и выжидал, то призрак князя Багрятинского привязывался к «великолепной пятерке» все сильнее. Точнее привязывался он не ко всей пятерке, а к Кате…

Гусар появлялся обычно около полуночи, когда в квартире у Большаковых начинали бить часы. Часы были не заводные, а современные, на батарейках, но били исправно и громко. Обычно с их двенадцатым ударом в комнате у Кати прорисовывался призрак и негромко покашливал, извещая о своем присутствии.

— Неужели все привидения появляются в полночь? — спросила у него Катя.

— Сударыня, привидения могут появляться во сколько угодно, они ведь и днем никуда не исчезают, — галантно ответил гусар. — Появляться же в полночь нас заставляют приличия: есть такая старинная традиция.

  31