Особенно,... 
70 
– Сейчас чуть-чуть будет больно, – предупредил Грей Бриану. – Но потом все пройдет.
Однако он ошибся. Боли не было вовсе. Почувствовав, что Грей преодолел барьер ее невинности, Бриана ощутила только радость. Ничего, кроме радости!
– Я люблю тебя, – выдохнула она, даря ему всю себя.
Грей смутно услышал эти слова и помотал головой: мол, не нужно… Но лоно Брианы было таким гостеприимным, что в следующий миг он позабыл обо всем на свете и погрузился в блаженство.
Бриана медленно приходила в себя. Она как будто парила в небе, проскальзывая сквозь тонкое белое облачко. Но постепенно ощущение невесомости прошло, и она вновь очутилась на большой старой кровати. Пламя свечей отбрасывало золотисто-красные отблески на ее смеженные ресницы. Грей все еще лежал на ней, вдавливая ее в матрас, но это была удивительно приятная тяжесть.
Сколько любовных романов она прочла, сколько разговоров слышала, сколько фантазий лелеяла – и все равно не могла себе представить, что это так восхитительно!
Само мужское тело оказалось гораздо красивее, чем предполагала Бриана. Большие мускулистые руки подхватывали ее, как пушинку, и обращались с ней осторожно, словно с хрупким сосудом, который легко разбить.
Широкие ладони и длинные пальцы точно знали, где, в каком месте ее нужно ласкать и гладить. А какое великолепное создание природы – эти широкие плечи, стройная, гибкая спина, узкие бедра, крепкие икры!
Бриана усмехнулась. Ну разве не чудо, что сильное, крепкое мужское тело обтянуто такой нежной, гладкой кожей?
Честное слово, тут впору вспомнить слова: «Славны дела Твои, о Господи!»
Грей же лежал и думал, что скоро впадет в тихое помешательство от дразнящих прикосновений Брианы. А если она перестанет его трогать, он заплачет, как маленький ребенок.
Изящные руки, столько раз подававшие ему чай, блуждали по его телу, словно изучая и пытаясь запомнить каждый его изгиб и бугорок.
Грей никак не мог оторваться от Брианы, хоть и понимал, что ее следует на время оставить в покое. Он, конечно, старался не причинить ей боли, но все равно бедняжке пришлось нелегко.
Впрочем, вид у нее был вполне довольный, и Грей мало-помалу перестал нервничать. Им овладела блаженная истома.
Грей не знал, долго ли он пролежал в приятном забытьи, но понемногу осторожные ласки Брианы вывели его из прострации. Приподнявшись на локтях, он заглянул ей в лицо.
Бриана улыбалась, и почему-то это привело Грея в неописуемый восторг. Как прелестен изгиб ее губ, как тепло зеленеют глаза и нежно розовеет кожа! Немного утолив любовный голод и перестав нервничать, Грей мог уже растянуть наслаждение, любоваться игрой света и теней, смаковать приятное возбуждение, токи которого разбегались по всему его телу, словно рябь по воде.
Грей осыпал поцелуями брови, виски, щеки и губы Брианы.
– Ты так прекрасна, милая.
– Это потому, что мне было хорошо. Благодаря тебе, – прошептала она. Ее голос был все еще напоен страстью.
– Как ты себя чувствуешь?
– Странно, – улыбнулась она. – Вроде бы у меня совсем нет сил, и в-то же время я кажусь себе непобедимой… Не понимаю, почему такая простая, естественная вещь, как… это, способна круто изменить жизнь?
Грей нахмурился. Он несет ответственность за случившееся. Впрочем… она взрослая женщина, и ее выбор был добровольным.
– Ну и как? Ты довольна изменением? – осторожно спросил он.
Бриана снова улыбнулась и погладила его по щеке.
– Я так долго ждала тебя, Грей.
И тут же блаженную дремоту прорезал тревожный сигнал. В мозгу Грея моментально вспыхнула красная лампочка.
Осторожно, предупредил холодный внутренний голос. Слишком тесная близость опасна.
От Брианы не укрылась перемена, происшедшая с Греем. И, хотя он уткнулся губами в ее ладонь, она безошибочно угадала, что Грей пытается внутренне отгородиться от нее.
– Я тебя, наверное, раздавил.
Нет! Хотелось воскликнуть Бриане. Нет! Останься.
Но он уже отодвинулся.
– Мы ведь еще даже не попробовали шампанское, – ничуть не стесняясь своей наготы. Грей вылез из постели. – Почему бы тебе не принять ванну, пока я буду открывать бутылку?
Когда Грей лежал на ней, Бриана чувствовала себя совершенно естественно, а когда он вскочил с кровати, ей почему-то стало безумно стыдно.
– А как же простыня?.. – начала она и, вспыхнув, умолкла, не в силах договорить, что на простыне остались доказательства ее невинности.
70 
