Последние отзывы

  55  

Взгляд Шоты обошел всех присутствующих.

– Но это всего лишь наши личные проблемы, а не ущербность Ордена.

Если ход событий не изменится, то чудовищные убеждения, которые навязывает Орден, будут распростерты, подобно похоронному савану, над всем миром. Не останется ни одного безопасного места, ни одного спокойного пристанища. Железный рескрипт подчинения сомкнется на шеях тех, кто останется в живых. Потому что иллюзии в отношении всеобщего благоденствия, в форме возвышенных лозунгов и бессодержательных принципов, разжигающие у толп безудержную жажду незаслуженного, все качественное и прекрасное приносят в жертву, притупляют и опускают цивилизованных людей до уровня немногим больше, чем организованное сборище мародеров.

Но если все ценное уничтожается, что остается в их жизни? В соответствии с их презрением к великолепию и пренебрежением ко всему, что являет собой пользу и благо, они принимают лишь плохое и грубое. Судя по их безумной ненависти к любому человеку, который выделяется над другими, убеждения Ордена обрекут всех людей на копошение в грязи, чтобы выжить.

Непоколебимый взгляд на изначальную порочность человечества будет всеобщей верой. Это убеждение, навязанное через безжалостную жестокость и невыразимые словами лишения, очень долго будет их высшим достижением. Их наследием станет всеобщее падение в темные века нищеты и страдания, откуда, быть может, не суждено подняться. Вот чем ужасен Орден – не смертью, но жизнью под его символом веры.

От слов Шоты зал словно покрылся пеленой.

– Мертвые, в конце концов, не могут чувствовать, не могут страдать. Это могут только живые. – Шота повернулась в сторону затененной части зала, где стоял Натан. – А что скажешь ты, пророк? Пророчество говорит иное, или я все-таки права?

Натан, высокий и мрачный, негромко ответил ей:

– Поскольку Имперский Орден наступает, боюсь, пророчество не может привести никаких доказательств противоположного. Ты умело изложила трехтысячелетнюю историю предостережений.

– Эти древние труды не так-то просто понять, – вмешалась в разговор Энн. – Записанные на бумаге слова бывают крайне двусмысленными. Пророчества – они лишь для тех, кто обладает соответствующим опытом. Для неподготовленного ума оно может оказаться…

– Я искренне надеюсь, что твое суждение основано лишь на поверхностном мнении о моих способностях, аббатиса, а не исходя из моих талантов.

– Я лишь хотела… – начала было Энн.

Шота отмахнулась от нее и отвернулась. Ее взгляд был обращен к Ричарду, как будто он единственный собеседник в этом зале, и говорила она так, будто обращалась лишь к нему одному.

– Наши жизни могут оказаться жизнями последних свободно живущих людей. Вполне возможно, что это бесповоротное завершение всего лучшего, что только может быть, конец борьбы за жизненные ценности, конец возможности для любого из нас подняться еще выше и достигнуть чего-то лучшего. Если ход событий не переменится, мы окажемся свидетелями установления худшего из всех возможных порядков, свидетелями наступления эры, в которой, как бы ни старался человек жить лучше благодаря собственным усилиям и намерениям, человечество будет низведено до уровня невежественных дикарей, жизнь которых соответствует идеалам Ордена.

– Мы все знаем это, – сказал Ричард, сжав опущенные руки в кулаки. – Разве ты не понимаешь, как тяжело приходится нам в этой борьбе, в наших попытках предотвратить вот это самое? Неужели ты не имеешь представления о том, чем мы все занимаемся? За что, по-твоему, я сражаюсь?

– Не знаю, Ричард. Ты говоришь о преданности и долге, но тебе все еще не удалось повернуть ход событий, не удалось преградить дорогу вторжению Имперского Ордена. Ты говоришь, что понимаешь происходящее, но захватчики по-прежнему наступают и с каждым проходящим днем порабощают все новых и новых людей.

Но сейчас речь идет даже не об этом. Речь идет о будущем. А в будущем ты просто подведешь нас.

Ричард едва смог поверить тому, что услышал. Он даже не впал в ярость, а был до ужаса потрясен тем, что Шота сказала подобное. Это прозвучало так, будто все, сделанное им, каждая принесенная им жертва, каждое усилие и попытка ничего не значили для нее – и не только сейчас, но и в будущем.

– Так ты пришла сообщить мне свое пророчество, что я потерплю неудачу?

– Нет. Я пришла сказать, что при нынешнем положении дел мы все потерпим поражение в нашей борьбе, если не изменить обстоятельства.

  55