Особенно,... 
228 
Он наклонился вперед, оторвал очередную полоску окорока.
– А теперь, если ты не сделаешь так, как я говорю, то мы все отправимся в пыточные шатры, – он жестом указал, не выпуская из руки ломоть окорока, налево, – и позволим одному из наших лучших инквизиторов проделать все это с девушкой, стоящей позади меня.
Он снова обратил леденящий взгляд в сторону Кэлен.
– И все потому, что ты отказываешься сделать так, как тебе говорят. Тебе придется наблюдать весь этот мучительный процесс. Придется слушать ее крики, слушать, как она будет умолять оставить ей жизнь, смотреть, как она истекает кровью, наблюдать, как жизненно важные внутренности вытягивают из нее. После того как будет вытянуто несколько дюймов, инквизитор начнет наматывать кишки на трость, словно пряжу, – просто чтобы потом проделывать все аккуратно и опрятно. Затем он сделает паузу и посмотрит на меня.
В этот момент я снова, очень вежливо, буду просить тебя сделать так, как уже указывал тебе. И если ты снова откажешься, мы медленно вытянем еще несколько футов ее мягких, нежных, кровоточащих кишок, наматывая их вокруг трости, и при этом все мы будем слушать ее крики, слезы и просьбы о смерти. Этот процесс может длиться очень долго. Очень мучительное и болезненное испытание. – Джегань весело улыбнулся Кэлен. – А затем, ближе к концу, ты увидишь ее предсмертные конвульсии.
Кэлен подняла глаза на девушку. Та не шевелилась, но стала белой как сахар, насыпанный в вазе, стоявшей на краю стола.
Джегань медленно жевал, а затем прополоскал рот глотком вина.
– А после этого ты увидишь, как мы бросим ее тело на катафалк, к другим безжизненным телам, когда-то принадлежавшим людям, подвергнутым дознанию.
Затем я предложу Улисии и Эрминии выбор: или они отправятся по палаткам, развлекать моих людей, обладающих исключительно чувственными желаниями, или, если предпочтут, пусть подумают о том, как использовать кольцо на твоей шее, чтобы доставить тебе еще большую боль, чем ты испытывала от него до сих пор, выполняя при этом условие: чтобы ты не теряла сознания. Разумеется, мне хочется, чтобы твои чувства восприняли все это в полной мере.
Звук движения армии снаружи не ослабевал ни на минуту, но внутри шатра стояла мертвая тишина. Джегань отрезал очередной кусок обжаренной, все еще источающей кровь говядины и продолжил разговор.
– После того как воображение сестер иссякнет, а я уверен, что хороший побудительный стимул наверняка вызовет к жизни несколько изобретательных идей, то я лично буду бить тебя, оставляя на краю смерти. А уже потом сорву с тебя одежды, и ты будешь стоять голой передо мной.
Его несущие ночные кошмары глаза уставились на нее.
– Твой выбор, дорогая? В любом случае в итоге ты подчинишься моим приказам и закончишь тем, что будешь стоять передо мной голой. Какой из способов тебя устраивает больше? И, пожалуйста, решай поскорее. Я не буду еще раз предлагать тебе выбор.
Выбора у Кэлен не было. Сопротивляться не имело смысла. Она взяла себя в руки и начала немедленно расстегивать блузку.
Глава 44
Джегань зачерпнул из серебряного блюда пригоршню орехов и бросил в рот несколько штук. Он радовался своему триумфу, наблюдая, как Кэлен начала раздеваться. Самодовольное выражение на его лице вынуждало ее чувствовать себя еще более несчастной и беспомощной.
Кэлен была уверена, что лицо ее стало густо-красным. Она отказалась от дальнейших попыток оказывать сопротивление. Она понимала, что следует тщательнее выбирать поля для сражений, а это было не из тех, где можно рассчитывать на победу. Впрочем, будет удивительно, если ей удастся в чем-то победить. Она уже сомневалась, что такое вообще возможно. Для нее спасения не было. Это была ее жизнь и ее будущее – здесь, это все, что уготовано ей судьбой. Ей нечего высматривать впереди и бесполезно стремится к чему-то другому.
Она сбрасывала одежду в кучу как можно более бесцеремонно, по мере того как снимала ее, не утруждая себя задержками на аккуратное складывание. Выполнив приказ, полностью обнажившись, она стояла, ссутулившись, посреди погруженного в мертвую тишину помещения, не поднимая глаз на Джеганя, потому что не хотела видеть его злорадный триумф. И старалась изо всех сил, чтобы ее дрожь не была заметна.
– Встань прямее, – сказал Джегань.
Кэлен сделала, как он приказал. И неожиданно ощутила слабость. Не слабость от физических усилий, а слабость вообще. Ради чего ей бороться? Что за жизнь может ее ждать? У нее нет никакого шанса стать свободной, или испытать любовь, или наконец ощутить безопасность. Есть ли шанс, что она добьется хоть какого-то счастья в жизни?
228 
