91 
В этот день, обезумев от злости, Венсан поклялся, что семейство Бове-Краон за это поплатится. Он отомстит за себя, и отомстит публично. Быстро придумав, как именно это сделать, он отправился к священнику церкви Святого Сульпиция, прихожанами которой были все представители местной знати. Эта совсем новенькая церковь была воздвигнута в квартале старинных аристократических особняков.
В следующее же воскресенье, во время обедни, на которую имели обыкновение собираться представители высшей знати квартала, священник церкви Святого Сульпиция, как всегда, взошел на кафедру для произнесения воскресной проповеди. Вначале он обычно делал объявления и сообщал о предстоящих в ближайшее время бракосочетаниях; на этот раз он произнес такое, от чего все присутствовавшее в церкви семейство Бово чуть не упало в обморок.
Старенький священник провозгласил:
– Знатным и могущественным сеньором, мессиром Шарлем-Луи-Венсаном де Бово, маркизом де Тиньи, дано обещание жениться на мадемуазель Сесили-Мари Леметр, артистке Итальянской комедии.
Что тут поднялось! Все начисто забыли, что находятся в святом месте, что сейчас не время: по всей церкви разносился громкий шепот. Принц Шарль-Жюст побагровел, и все видели, как он нервно растягивает узел кружевного жабо, – будто вот-вот задохнется. Один из Бово женится на комедиантке, девушке, профессия которой не дает ей права даже на христианское погребение! И эта ужасная новость выплеснута ему прямо в физиономию – перед лицом господа нашего, перед всем Сен-Жерменским предместьем!
Надо признать, здесь дело шло не просто о неуместной шутке. В ту эпоху помолвка почти приравнивалась по значению к свадьбе. Обещания жениться или выйти замуж регистрировались церковью и не могли быть нарушены без ее особого разрешения. Иными словами, обручение тогда налагало на жениха и невесту весьма серьезные обязательства. Например, потребовалось полученное в экстренном порядке разрешение самого архиепископа Парижского, чтобы расторгнуть помолвку между Венсаном и его кузиной Анной-Луизой, объявленную тринадцать лет назад.
Не в силах выносить взгляды, которые бросали на него все собравшиеся, принц схватил шляпу, трость и – в сопровождении всего семейства – весьма величественно прошествовал к выходу из церкви. Он не мог позволить себе разразиться справедливым гневом посреди богослужения.
Но в тот же вечер военная полиция явилась в особняк Венсана с ордером на арест, составленным по всей форме. Однако клетка оказалась пустой: птичка улетела! Узнав о том, как все произошло в церкви, молодой маркиз предпочел дать тягу, не дожидаясь очередного заточения на каком бы то ни было острове Средиземноморья… Шарль де Бово-Краон ругался, проклинал, сломал кое-что из мебели и в конце концов решил перебраться на новое место жительства. Он внезапно невзлюбил окрестности церкви Святого Сульпиция.
Семья выбрала другой берег Сены, квартал дю Руль, где был построен большой особняк. Князь купил участок земли близ дороги, ведущей к карьерам.
Маркиз, виновник стольких волнений, бешено скакал в сторону Бретани. Он отверг первую пришедшую ему в голову идею – укрыться в родовом замке де Ла Трейль, не без оснований решив, что там-то его и станут искать. Он отправился искать убежища у своих родственников – де Молаков, живших неподалеку от Ренна. Он рассчитывал найти там безопасность. Он нашел там любовь…
Венсан не успел прогостить у Молаков и недели, а в мирном маленьком бретонском замке уже разразилась буря. Венсан де Бово попросил руки Полины де Молак, которой было к тому времени шестнадцать лет и в которую он влюбился, как ненормальный.
Перспектива выдать свою дочь замуж за изгнанника, разыскиваемого всей полицией королевства, вовсе не улыбалась Молакам. А что касается самой Полины, то пламенные излияния кузена вызывали у нее лишь рыдания. Она убегала от Венсана и пряталась. Несмотря на грандиозный успех, который обычно имел Венсан у женщин, эта девушка его смертельно боялась. Ей казалось, что ее преследует сказочный великан-людоед. Венсана удивило такое отношение. Поначалу он даже не рассердился. Однако натура быстро взяла свое, и он снова стал прежним.
– Нравится вам это или не нравится, мне наплевать! – громогласно заявил он. – Если понадобится, я женюсь на Полине и против ее воли! Я ее люблю, я хочу ею обладать! Но поскольку я не могу жить в доме, где на меня смотрят как на отверженного, я ухожу. Подумайте хорошенько и, когда поймете, что ни один из Бово не может быть нежелательной партией для вашей дочери, дайте мне знать. Я возвращаюсь в Ла Трейль.
91 
